JК
Сон, или Каждому свое :: Петухов Юрий
Страница: 6 из 13Но с того хватило - гугнивый отскочил, как блудливый, всего боящийся кот, спрятался за стволом дерева, яростно тараща оттуда свои базедово-лупоглазые, выпученные, почти вываливающиеся наружу глаза: две маслянисто-черные сливы, заключенные в желтушечные яблоки белков. Шестерка! Холуй!
- Пойдем с нами, - еще мягче сказал легионер без шлема. И даже несколько смущенно пожал плечами, дескать, что поделаешь - служба!
Двое подскочили с боков, схватили под руки. Сзади послышался ехидный смешок гугнивого - острая боль пронзила все тело, удар пришелся в копчик, в самую косточку, зверский удар, от которого он чуть не упал прямо вперед, на легионера со шлемом под мышкой. Двое с боков стиснули сильнее, не давая обернуться.
- За что?! - невольно и визгливо вырвалось у него. - За что?!
- Кому положено, знают, за что, - спокойно и вежливо пояснил главный легионер, которого гугнивый называл центурионом, явно завышая его в чинах по своей холуйской натуре. Пошли, там разберутся.
И его поволокли неожиданно быстро, с необъяснимой и несуразной спешностью, подгоняя тычками, пинками, короткими и небольными, но обидными зуботычинами. Главный столь же быстро шел рядом, поглядывал, часто моргая обожженными солнцем, почти безресничными веками. В его светлых, выгоревших глазах стояла тяжелая и, казалось, вечная тоска, отражающая всю мировую скорбь. Нелегок, видно, был гребнистый шлем, нелегок.
- Ты зла не держи, парень, - проговорил главный неожиданно сипло, с видимой натугой, наверное, поборов в себе многое, - мы тут и ни при чем, получается, понимаешь? По рукам - по ногам опутаны, до седьмого колена.
- Пойдем с нами, - еще мягче сказал легионер без шлема. И даже несколько смущенно пожал плечами, дескать, что поделаешь - служба!
Двое подскочили с боков, схватили под руки. Сзади послышался ехидный смешок гугнивого - острая боль пронзила все тело, удар пришелся в копчик, в самую косточку, зверский удар, от которого он чуть не упал прямо вперед, на легионера со шлемом под мышкой. Двое с боков стиснули сильнее, не давая обернуться.
- За что?! - невольно и визгливо вырвалось у него. - За что?!
- Кому положено, знают, за что, - спокойно и вежливо пояснил главный легионер, которого гугнивый называл центурионом, явно завышая его в чинах по своей холуйской натуре. Пошли, там разберутся.
И его поволокли неожиданно быстро, с необъяснимой и несуразной спешностью, подгоняя тычками, пинками, короткими и небольными, но обидными зуботычинами. Главный столь же быстро шел рядом, поглядывал, часто моргая обожженными солнцем, почти безресничными веками. В его светлых, выгоревших глазах стояла тяжелая и, казалось, вечная тоска, отражающая всю мировую скорбь. Нелегок, видно, был гребнистый шлем, нелегок.
- Ты зла не держи, парень, - проговорил главный неожиданно сипло, с видимой натугой, наверное, поборов в себе многое, - мы тут и ни при чем, получается, понимаешь? По рукам - по ногам опутаны, до седьмого колена.