JК
Судьба Темного Меча :: Уэйс Маргарет
Страница: 533 из 556Света от маленького шара в ее руке не хватало, чтобы разглядеть предмет как следует.
— Да, сестра, — просто ответил Сарьон.
Он неспроста запечатал дверь заклинанием. Лишь один человек имел право держать в руках оружие тьмы.
— Это будет частью вашей епитимьи, отец Сарьон, — провозгласил епископ Ванье. — Поскольку вы приняли участие в создании этого орудия чародеев Девятого Таинства, вам предстоит охранять его до конца своих дней.
И тут же добавил, более мягким и приятным голосом:
— Конечно, мы назначим представителей нашего ордена, которые попытаются узнать как можно больше о вредоносной сущности этого предмета. А вы окажете помощь этим избранным во всем, что успели узнать о Темных искусствах.
Сарьон молча склонил голову, принимая епитимью с благодарностью. Он твердо верил, что наказание очистит сердце и вернет покой исстрадавшейся душе. Но обещанный покой все не приходил. Он думал, что уже обрел душевный покой — до тех пор, пока не заглянул той ночью в черные глаза Джорама. Память выжгла горькие слова юноши: «Я верил тебе!» — огненными письменами на сердце старого каталиста. Они всегда будут гореть и жечь, и эта мука будет продолжаться вечно. Сарьон опустошенно думал, что именно это пламя сжигает все его мольбы к Олмину — просьбы о прощении и снисхождении к его грехам. Слова пеплом слетают с губ и развеиваются по ветру, а сердце болит, и в груди пустотой зияет открытая рана.
— Да, сестра, — просто ответил Сарьон.
Он неспроста запечатал дверь заклинанием. Лишь один человек имел право держать в руках оружие тьмы.
— Это будет частью вашей епитимьи, отец Сарьон, — провозгласил епископ Ванье. — Поскольку вы приняли участие в создании этого орудия чародеев Девятого Таинства, вам предстоит охранять его до конца своих дней.
И тут же добавил, более мягким и приятным голосом:
— Конечно, мы назначим представителей нашего ордена, которые попытаются узнать как можно больше о вредоносной сущности этого предмета. А вы окажете помощь этим избранным во всем, что успели узнать о Темных искусствах.
Сарьон молча склонил голову, принимая епитимью с благодарностью. Он твердо верил, что наказание очистит сердце и вернет покой исстрадавшейся душе. Но обещанный покой все не приходил. Он думал, что уже обрел душевный покой — до тех пор, пока не заглянул той ночью в черные глаза Джорама. Память выжгла горькие слова юноши: «Я верил тебе!» — огненными письменами на сердце старого каталиста. Они всегда будут гореть и жечь, и эта мука будет продолжаться вечно. Сарьон опустошенно думал, что именно это пламя сжигает все его мольбы к Олмину — просьбы о прощении и снисхождении к его грехам. Слова пеплом слетают с губ и развеиваются по ветру, а сердце болит, и в груди пустотой зияет открытая рана.