JК
Сын Сумерек и Света :: Авраменко Олег Евгеньевич
Страница: 508 из 626Дана улыбнулась всем нам поочереди: Моргану – дружелюбно, мне и Пенелопе – застенчиво, а Дейдре – виновато.
– Привет. Я давно вас жду.
– Мы рады видеть тебя, золотко, – сказала я ободряюще. – Как малышка?
– Недавно уснула. – Взгляд Даны засиял. – Хотите посмотреть на неё?
– Конечно, сестричка, – мягко ответила Дейдра, подойдя к ней. – Мы все хотим видеть твою дочку... твою и Артура.
В последних словах Дейдры явственно прозвучала горечь, но в её голосе не было даже тени враждебности. Что меня больше всего поражало в Дейдре, так это полная неспособность держать зло на людей. Порой она бывала раздражительной, сердилась по мелочам, капризничала, ссорилась, устраивала скандалы – но ненавидеть по-настоящему не умела. Конкретный человек мог быть ей симпатичен, безразличен или неприятен; Дейдра могла беззаветно любить, глубоко уважать, быть верным и преданным другом, а если кто-то не нравился ей, то он просто не нравился. Такие чувства как ненависть и враждебность существовали для неё только в абстракции, сама она никогда их не испытывала. Из Дейдры получился бы идеальный судья для юридической системы, основанной на принципе презумпции невиновности. Она судила бы людей, изначально исходя из того, что все они хорошие, и виновным выносила бы приговоры без гнева и пристрастия... Я всей душой сочувствовала Дейдре. Трудно быть доброй и милосердной, трудно любить весь этот мир, в котором так много зла и несправедливости.
– Привет. Я давно вас жду.
– Мы рады видеть тебя, золотко, – сказала я ободряюще. – Как малышка?
– Недавно уснула. – Взгляд Даны засиял. – Хотите посмотреть на неё?
– Конечно, сестричка, – мягко ответила Дейдра, подойдя к ней. – Мы все хотим видеть твою дочку... твою и Артура.
В последних словах Дейдры явственно прозвучала горечь, но в её голосе не было даже тени враждебности. Что меня больше всего поражало в Дейдре, так это полная неспособность держать зло на людей. Порой она бывала раздражительной, сердилась по мелочам, капризничала, ссорилась, устраивала скандалы – но ненавидеть по-настоящему не умела. Конкретный человек мог быть ей симпатичен, безразличен или неприятен; Дейдра могла беззаветно любить, глубоко уважать, быть верным и преданным другом, а если кто-то не нравился ей, то он просто не нравился. Такие чувства как ненависть и враждебность существовали для неё только в абстракции, сама она никогда их не испытывала. Из Дейдры получился бы идеальный судья для юридической системы, основанной на принципе презумпции невиновности. Она судила бы людей, изначально исходя из того, что все они хорошие, и виновным выносила бы приговоры без гнева и пристрастия... Я всей душой сочувствовала Дейдре. Трудно быть доброй и милосердной, трудно любить весь этот мир, в котором так много зла и несправедливости.