JК
Тарзан приемыш обезьяны :: Берроуз Эдгар
Страница: 100 из 326Но Тарзан и за другими признавал право иметь такие же удовольствия и желания, даже в том случае, если он сам становился предметом их посягательств.
Его странная жизнь не сделала его ни угрюмым, ни кровожадным. То обстоятельство, что он убивал с радостным смехом, -- вовсе не доказывало его прирожденной жестокости. Чаще всего он убивал, чтобы добыть пищу. Правда, будучи человеком, он убивал иногда и для своего удовольствия, чего не делает никакое другое животное. Ведь из всех созданий в мире одному лишь человеку дано убивать бессмысленно, с наслаждением, только ради удовольствия причинить страдания и смерть.
Когда Тарзану приходилось убивать из мести или для самозащиты, он это делал спокойно, без угрызений совести. Это был простой деловой акт, отнюдь не допускавший легкомыслия.
И потому теперь, когда он осторожно приближался к поселку Мбонги, он просто и естественно приготовился к тому, чтобы убивать или быть убитым, если его откроют. Он крался чрезвычайно осторожно, так как Кулонга внушил ему глубокое уважение к маленьким острым деревянным палочкам, так верно и быстро приносившим смерть.
Наконец, Тарзан добрался до большого, необычайно густо-лиственного дерева, с ветвей которого свисали тяжелые гирлянды гигантских ползучих растений. Он притаился в этом непроницаемом убежище, приходившемся почти над самой деревней, и стал созерцать все происходившее внизу под ним, изумляясь каждой подробности этой новой для него и диковинной жизни.
Голые ребятишки резвились на деревенской улице. Женщины толкли сушеное просо в грубых каменных ступах или пекли из муки лепешки.
Его странная жизнь не сделала его ни угрюмым, ни кровожадным. То обстоятельство, что он убивал с радостным смехом, -- вовсе не доказывало его прирожденной жестокости. Чаще всего он убивал, чтобы добыть пищу. Правда, будучи человеком, он убивал иногда и для своего удовольствия, чего не делает никакое другое животное. Ведь из всех созданий в мире одному лишь человеку дано убивать бессмысленно, с наслаждением, только ради удовольствия причинить страдания и смерть.
Когда Тарзану приходилось убивать из мести или для самозащиты, он это делал спокойно, без угрызений совести. Это был простой деловой акт, отнюдь не допускавший легкомыслия.
И потому теперь, когда он осторожно приближался к поселку Мбонги, он просто и естественно приготовился к тому, чтобы убивать или быть убитым, если его откроют. Он крался чрезвычайно осторожно, так как Кулонга внушил ему глубокое уважение к маленьким острым деревянным палочкам, так верно и быстро приносившим смерть.
Наконец, Тарзан добрался до большого, необычайно густо-лиственного дерева, с ветвей которого свисали тяжелые гирлянды гигантских ползучих растений. Он притаился в этом непроницаемом убежище, приходившемся почти над самой деревней, и стал созерцать все происходившее внизу под ним, изумляясь каждой подробности этой новой для него и диковинной жизни.
Голые ребятишки резвились на деревенской улице. Женщины толкли сушеное просо в грубых каменных ступах или пекли из муки лепешки.