Темная магия   ::   Уэллс Энгус

Что это означало, он понять не мог, да и Брахт не сумел ничего объяснить, когда Каландрилл, вернувшись вкибитку, рассказал о сцене. Но он надеждой в голосе предположил, что лыкарды обсуждают его предложение о выкупе.

Им оставалось только сказать друг другу последнее прости, однако ни у кого не поворачивался язык. Они все еще надеялись на чудо. Спор доносился до них очень отдаленно, как шум бегущего вдали табуна. Так что очень скоро узники приготовились спать.

Каландрилл тактично улегся около полога, как можно дальше от друзей. Он решил дать им возможность попрощаться более интимным образом, ибо Катя, которая до сих пор держалась от кернийца подальше, сейчас улеглась рядом с ним, и рука в серебристой кольчуге обняла черную кожу доспехов Брахта. Каландрилл повернулся к ним спиной, закрыл глаза, желая только, чтобы уши его ничего не слышали. Но уши отказывались ему подчиниться, и, как юноша ни. прятал голову под подушкой, он не мог не слышать обрывки их нежного разговора.

— Я не хочу тебя терять, — говорила Катя.

— Ты пока меня не потеряла, — отвечал ей Брахт.

Послышался шум ворочающихся тел, кибитка заскрипела, и Каландрилл почувствовал, что краснеет. Он перестал дышать.

— Мы дали обет, — произнес Брахт, и Каландрилл был потрясен чувством, прозвучавшим в его голосе.

— Но мы же тогда не могли знать, — зашептала Катя.

— Но обет есть обет. — твердо прошептал Брахт. — А мы тогда сказали: «До тех пор, пока „Заветная книга“ не будет уничтожена…»

— Это значит — никогда, — вздохнула Катя.