JК
Небо падает :: Мерфи Уоррен
Страница: 20 из 302Немедленно!
— Но командир оказался предателем и трусом, — не выдержал один из генералов, который давно знал Земятина.
— И тебя расстрелять. Сейчас же! — ответил Земятин, глядя на своего давнего соратника. А потом обратился к охране: — Мне что, самому это делать?
В камере загрохотали выстрелы, кровавые ошметки полетели в разные стороны. Когда стрельба затихла, командиру помогли выбраться из камеры. Рубаха его была в крови, а штаны — в собственных экскрементах.
— Ты не только восстановлен в должности, ты повышен в звании, — сказал ему Земятин. — Будешь докладывать обо всем, что происходит на базе, о любых пустяках мне лично. С базы никого не выпускать. Переписку запретить. Я хочу знать обо всем. О каждой мелочи. И хочу, чтобы каждый занимался своим делом, будто ничего не произошло.
— Надо ли заменить электронику, товарищ фельдмаршал?
— Нет. Это укажет на то, что она пришла в негодность. А все работает отлично. Ясно?
— Так точно. Совершенно ясно!
— Продолжайте рапортовать как обычно. Никаких аварий не было.
— А люди? Некоторые умирают. Те, кто был у ракет, уже умерли...
— Сифилис, — сказал Земятин.
На пути в Москву оставшийся в живых генерал осмелился заговорить с Земятиным, когда тот пил чай с простым сухарем.
— Разрешите спросить, почему вы велели расстрелять преданного солдата, а потом заставили стоять и смотреть, как вы прощаете низкого труса?
— Не разрешаю, — ответил Земятин. — Потому что, если я скажу тебе, ты можешь прошептать это во сне.
— Но командир оказался предателем и трусом, — не выдержал один из генералов, который давно знал Земятина.
— И тебя расстрелять. Сейчас же! — ответил Земятин, глядя на своего давнего соратника. А потом обратился к охране: — Мне что, самому это делать?
В камере загрохотали выстрелы, кровавые ошметки полетели в разные стороны. Когда стрельба затихла, командиру помогли выбраться из камеры. Рубаха его была в крови, а штаны — в собственных экскрементах.
— Ты не только восстановлен в должности, ты повышен в звании, — сказал ему Земятин. — Будешь докладывать обо всем, что происходит на базе, о любых пустяках мне лично. С базы никого не выпускать. Переписку запретить. Я хочу знать обо всем. О каждой мелочи. И хочу, чтобы каждый занимался своим делом, будто ничего не произошло.
— Надо ли заменить электронику, товарищ фельдмаршал?
— Нет. Это укажет на то, что она пришла в негодность. А все работает отлично. Ясно?
— Так точно. Совершенно ясно!
— Продолжайте рапортовать как обычно. Никаких аварий не было.
— А люди? Некоторые умирают. Те, кто был у ракет, уже умерли...
— Сифилис, — сказал Земятин.
На пути в Москву оставшийся в живых генерал осмелился заговорить с Земятиным, когда тот пил чай с простым сухарем.
— Разрешите спросить, почему вы велели расстрелять преданного солдата, а потом заставили стоять и смотреть, как вы прощаете низкого труса?
— Не разрешаю, — ответил Земятин. — Потому что, если я скажу тебе, ты можешь прошептать это во сне.