Небо в алмазах   ::   Гайдуков Сергей

А у Пистона же не Пистонов фамилия... Кто, кстати, из них был с Мухиным на зоне — Пистон или Циркач?

— Я уже говорил — не помню. Кто-то из них двоих. Какая разница? — пожал я плечами.

— Разница есть, — загадочно проговорил Шумов. — Ведь клички-то у них разные.

— Ну а тебя как звали в школе?

— Константин Сергеевич.

— Не ври. Какая у тебя была кличка?

— Только, чур, не смеяться...

— Больно надо. Ну?

— Меня звали Башка, — медленно произнес Шумов. — Ты обещал не смеяться!

Я в тот момент был далек от веселья. Я вспомнил про шумовскую находку, которая лежала на пне за нашими спинами, и поежился. Мне казалось, что мертвые глаза Америдиса смотрят на нас, а мертвые уши слушают... И вообще мне казалось, что нас тут с Шумовым не двое, а трое.

— Будто бы знали эти козлы, что в один прекрасный день в Молодежном парке я выловлю... — Шумов оглянулся и тяжко вздохнул. — Что-то у нас с тобой все разговоры заканчиваются одним и тем же.

— А о чем же еще думать?

— Думать? — Шумов закрыл глаза. — Думать, думать... Много о чем надо думать. Надо думать о том, что делать с этой головой. Надо думать о том, где же все-таки тело Мухина... Черт, уже голова заболела. Моя голова, а не товарища Америдиса. У него голова уже не болит, — с завистью сказал Шумов. — Вот ведь судьба у человека — в Москве обитал, бриллианты в зубы вставлял, а кончил как? В вонючем пруду за тысячу километров от Москвы. Да еще в расчлененном виде.