Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу   ::   Смирнов Леонид Эллиевич

А погубленные солдатские души… Мне жаль их. Но свершившееся зло было наименьшим из возможного. На войне жертвы неизбежны. А ля герр ком а ля герр, как говорят в Галлии. Так я пытался успокоить совесть. Тщетно. На душе было мерзко: ради собственного спасения мы натравили чудовищ на охрану и принесли в жертву сотни людей.

Кажется, я действительно стал жестоким. Настоящим боевым командиром для ожесточенных сердцем и-чу.

Партизанили мы не слишком успешно и совсем недолго. Пытались уйти тайгой, но то и дело натыкались на казачьи разъезды и жандармские дозоры. Большой мир был для нас закрыт. Я надеялся на чудо – оно не случилось.

Пришлось воевать в этой непролазной глуши. Силы отряда таяли. Миряне отнюдь не рвались вступить в наши ряды, хотя мы принимали всех желающих, сулили грядущую славу, почести и возможность вступить в Гильдию. Казалось бы, в любой деревне найдется несколько дюжих молодцов, ненавидящих монотонную, беспросветную жизнь крестьянина, не знающих, где бы косточки размять, куда силушку девать.

Но, как видно, у нас на лицах лежала печать смертников. Даже самый тупой деревенщина чуял: обречены мы, и связаться с нами – себе самому приговор подписать. Не сегодня, так завтра, не через месяц, так через полгода – все равно конец один.

В редких перестрелках погиб один из моих ребят, еще двое были ранены. Их, как и впавших в младенчество Ко-вылина с Каргиным, пришлось оставить у местных охотников – верных людей.