Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу   ::   Смирнов Леонид Эллиевич

Птичья «речь», за исключениемречи попугаев, скворцов и воронов, нечленораздельна, а наши с Настей голосовые связки были ничуть не лучше гусиных или воробьиных. Но я упрямо предпринимал одну попытку за другой, оглашая небеса странными пронзительными звуками.

Удивительно: моя жена ни разу не упала. Помаленьку научившись летать, она упорно следовала за мной. Правда, слишком, слишком медленно. Я мог лететь втрое быстрее, и мне то и дело приходилось делать круги, поджидая Настю.

Моя жена… Как странно звучат эти два слова. В Кузнецке-на-Томи мы стали мужем и женой. В той самой дешевой квартирке, откуда нам пришлось улепетывать по крышам. До последнего я оттягивал наше соединение, сочетание. Даже когда понял: не сможет она прожить без меня…

Я долго не мог побороть свой страх. И, по правде говоря, правильно, что боялся. Не имел я права втягивать мирскую девушку в круговерть погонь, предательств и смертей. Не имел… Но любовь нельзя уговорить.

Надежды выловить мой нож со дна реки или найти того подхорунжего с шашкой у нас не было. Добудь мы эти «железяки», остальное – дело техники: взлететь в небо с зажатой в стальных когтях шашкой, выпустить, чтобы она вонзилась в верхушку утеса, – и перепрыгивай (вернее, перелетай) через нее сколько душе угодно.

Оставалось надеяться на помощь фаньских и-чу, начавших практиковать умения четыре или даже пять тысяч лет назад.