Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу   ::   Смирнов Леонид Эллиевич

Страх, что уже несмогу вернуться, навек останусь в птичьем теле, с каждым днем безвозвратно утрачивая человечность, был столь велик, что я оцепенел. Меня окатило холодом; он пропитал мою грудь, сжав легкие в ледяной комок.

Я боялся тронуться с места, потому что любое мое движение было бы движением пернатого. А я желал, страстно желал остаться человеком! И лучше умереть человеком, чем жить вот так вот – птицей. Еще несколько дней назад я думал совсем по-другому.

Но еще больше я испугался за Настю. Нервы ее и так на пределе. Выдержит ли она новое испытание? И мне захотелось во что бы то ни стало оградить Настю от этого кошмара, не дать ей вместе со мною уже и внутренне превратиться в животное. Но было поздно: белая птица, казавшаяся в сумраке пепельной, жадно рвала тушку суслика. Жажда жизни – она сильнее нас…

Я увидел этот кровавый пир и сломался. Перестал сопротивляться, позволив своему организму взять верх над разумом.

Утолив голод и вдосталь напившись горячей крови, мы опьянели от сытости. На время мы утратили осторожность и, не скрываясь, сидели на большом остывающем камне. А вокруг шуршала, топотала, звенела и пищала ночная жизнь горной долины.

Затем мы полетели искать место для ночлега. Обретенная сытость словно бы прибавила нам зоркости и даже удачи. Вскоре мы обнаружили несколько входов в рукотворные пещеры и статую человека, высеченную скорее всего из песчаника, – сидящего на корточках старика.