Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу   ::   Смирнов Леонид Эллиевич

Настя с готовностью вручала мне дочурку, но Анька тотчас начинала брыкаться, выворачиваться из моихрук и реветь басом. Не нравился ей, хоть убей, ни мой мужской запах, ни мой грубый голос, ни колючие усы. Настя всякий раз не выдерживала и забирала ее к себе. Так что ничего хорошего из моего отцовства пока не выходило.

Я уже не помню, как вели себя в ее возрасте мои младшие сестры и братья. Наша мать обо всем на свете имела собственное мнение, и переубедить ее, по крайней мере в семейных делах, было невозможно. Она старалась как можно реже передоверять грудничков кому бы то ни было – даже старшим детям. Ну а мальчикам – особенно. «Не надо лишать их детства, – отвечала на резонные замечания отца и деда. – Еще успеют понянькаться». И вместо того чтобы укачивать или перепеленывать младшеньких, я гонял по двору мяч или играл с соседскими мальчишками в казаков-разбойников.

Но вот когда они малость подрастали, а наша мама снова ходила с большим животом, наступала моя очередь. Я играл с братишками и сестренками, кормил их кашкой-малашкой и поил простоквашей, обучал тем немногим житейским премудростям, что успел постичь сам. Так было принято в семьях и-чу – тут уж никуда не денешься. Ведь отец и дед вечно пропадали на службе.

А потом я поступил в школу и-чу, и мое место заняла сначала Сельма, потом близнецы – в многодетной семье все перемены повторяются снова и снова.

Тревожные, противоречивые вести приходили из-за северной границы, и не было больше сил сидеть в дальней стороне, бездейственно наблюдая за происходящим.