JК
Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу :: Смирнов Леонид Эллиевич
Страница: 51 из 574Индюшка была великолепна, а ледяная самодельнаяможжевеловая настойка шла на ура – графин за графином. Но жажда была неутолима. В конце концов домашние запасы можжевеловки оказались исчерпаны, и отцу пришлось выставить на стол «женскую» брусничнику.
Мать с легкой грустью проводила глазами четыре запыленные бутылки прошлогоднего урожая. Она не испытывала особой любви к спиртному, но своих немногочисленных подруг всегда угощала с огромным удовольствием. Брусничника была одним из ее фирменных угощений, а порой – когда надо было утолить чьи-то женские печали – и вовсе гвоздем программы.
Стемнело, зажглись лампочки, развешенные на ветвях раскидистых лип. Подул ветер. Их кроны, подсвеченные снизу, качались и шумели над головой; шелестели листвой корявые яблони, кусты крыжовника и смородины, ничуть не разрушая царившую возле стола атмосферу праздника. Тихие непонятные звуки доносились с улицы – словно далекий скрип тележных осей. Порой мне начинало казаться, что все мы – вместе с домом и садом – зависли в воздухе, а окружающий мир незаметно для глаз движется, Земля крутится под нами, не касаясь подошв. И когда мы, покончив с застольем, выйдем за ограду, окажемся совсем в другом месте и времени.
Комендант от выпитого покрылся яркими пятнами – красное на белом. Другие, пьянея, только бледнели или багровели. Лишь один князь пил умеренно, с презрительной усмешкой поглядывая на осоловелые рожи «отцов города».
Мать с легкой грустью проводила глазами четыре запыленные бутылки прошлогоднего урожая. Она не испытывала особой любви к спиртному, но своих немногочисленных подруг всегда угощала с огромным удовольствием. Брусничника была одним из ее фирменных угощений, а порой – когда надо было утолить чьи-то женские печали – и вовсе гвоздем программы.
Стемнело, зажглись лампочки, развешенные на ветвях раскидистых лип. Подул ветер. Их кроны, подсвеченные снизу, качались и шумели над головой; шелестели листвой корявые яблони, кусты крыжовника и смородины, ничуть не разрушая царившую возле стола атмосферу праздника. Тихие непонятные звуки доносились с улицы – словно далекий скрип тележных осей. Порой мне начинало казаться, что все мы – вместе с домом и садом – зависли в воздухе, а окружающий мир незаметно для глаз движется, Земля крутится под нами, не касаясь подошв. И когда мы, покончив с застольем, выйдем за ограду, окажемся совсем в другом месте и времени.
Комендант от выпитого покрылся яркими пятнами – красное на белом. Другие, пьянея, только бледнели или багровели. Лишь один князь пил умеренно, с презрительной усмешкой поглядывая на осоловелые рожи «отцов города».