JК
Умирал дракон :: Бушков Александр Александрович
Страница: 1 из 29---------------------------------------------
Бушков Александр
Умирал дракон
Александр Бушков
Умирал дракон
Гаранин вел машину с небрежной лихостью профессионала. Он давно свернул с тракта и ехал по дороге, не мощенной отроду. Да и впредь ей предстояло оставаться такой же - никакого значения она не имела, вела к маленькой неперспективной деревне, и единственным ее достоинством было то, что она сокращала путь до Крутоярска на добрых шестьдесят километров. Гаранин узнал о ней года три назад от знакомого водителя самосвала и давно успел освоить.
Справа покачивался перед стеклом черно-красный рыцарь в доспехах купленный в Бельгии амулет. К приборной доске была прикреплена латунная полоска с красиво выгравированными буквами РОЛАНД. Так он называл свои темно-синие "Жигули", "ноль-седьмую". В ответ на хмыканье знакомых он отвечал, что не видит в этом ничего удивительного - дают же имена кораблям. Сначала с ним пытались спорить, потом перестали - знали, что он делает то, что считает нужным, не поддается чужим эмоциям (своим, впрочем, тоже) и не меняет однажды принятых решений и точек зрения. С ним вообще не любили спорить, и Гаранина это полностью устраивало - так называемым "своим парнем" он не собирался становиться. "Свой парень" в его понятии означало что-то общее с медузой - фигуру, ценимую лишь за полнейшую бесхребетность, - быть для всех одинаково приятным, не иметь врагов и укреплений, которые следует отстаивать до конца, несмотря ни на что.
Бушков Александр
Умирал дракон
Александр Бушков
Умирал дракон
Гаранин вел машину с небрежной лихостью профессионала. Он давно свернул с тракта и ехал по дороге, не мощенной отроду. Да и впредь ей предстояло оставаться такой же - никакого значения она не имела, вела к маленькой неперспективной деревне, и единственным ее достоинством было то, что она сокращала путь до Крутоярска на добрых шестьдесят километров. Гаранин узнал о ней года три назад от знакомого водителя самосвала и давно успел освоить.
Справа покачивался перед стеклом черно-красный рыцарь в доспехах купленный в Бельгии амулет. К приборной доске была прикреплена латунная полоска с красиво выгравированными буквами РОЛАНД. Так он называл свои темно-синие "Жигули", "ноль-седьмую". В ответ на хмыканье знакомых он отвечал, что не видит в этом ничего удивительного - дают же имена кораблям. Сначала с ним пытались спорить, потом перестали - знали, что он делает то, что считает нужным, не поддается чужим эмоциям (своим, впрочем, тоже) и не меняет однажды принятых решений и точек зрения. С ним вообще не любили спорить, и Гаранина это полностью устраивало - так называемым "своим парнем" он не собирался становиться. "Свой парень" в его понятии означало что-то общее с медузой - фигуру, ценимую лишь за полнейшую бесхребетность, - быть для всех одинаково приятным, не иметь врагов и укреплений, которые следует отстаивать до конца, несмотря ни на что.