JК
В плену у призраков :: Херберт Джеймс
Страница: 5 из 52В неверном свете свечей на лбу его поблескивают капельки пота.
Он не хочет заглядывать в гроб. Он не хочет видеть лежащую в нем фигуру, ставшую такой чужой. Но выбора у него действительно нет. Он всего лишь ребенок, и разум его открыт для самых невероятных возможностей. В душе столь юных существ оптимизм может иногда приобретать весьма причудливые формы, но тем не менее он весьма им свойствен. Голос прошептал его имя, и он откликнулся на зов, у него были свои причины, чтобы попытаться понять непостижимое.
Он подходит все ближе и ближе, и постепенно взору его открывается фигура, лежащая в гробу, обитом изнутри шелком.
На ней платье, какие обычно одевают девочки на первое причастие, с бледно-голубым бантом на груди. Она немного старше мальчика. Руки ее сложены на груди, как для молитвы. Темные волосы обрамляют мертвое лицо, и в этот момент она словно воплощает спокойствие и похожа на спящего невинного ребенка. Хотя она лежит абсолютно неподвижно, играющий в уголках рта свет создает впечатление, что она изо всех сил старается подавить улыбку.
Но мальчик, несмотря на свое нежелание поверить в это, знает, что в этой бледной оболочке нет жизни. Даже более чем ее неожиданное и мучительное отсутствие, в этом его убедили все те горестные и печальные обряды, которые происходили в последние два дня и еще не были завершены. Он наклоняется к ней совсем близко, лоб его морщится от отчаяния и тоски. Он хочет произнести ее имя, но горло перехватывает от чувства беспредельной жалости.
Он не хочет заглядывать в гроб. Он не хочет видеть лежащую в нем фигуру, ставшую такой чужой. Но выбора у него действительно нет. Он всего лишь ребенок, и разум его открыт для самых невероятных возможностей. В душе столь юных существ оптимизм может иногда приобретать весьма причудливые формы, но тем не менее он весьма им свойствен. Голос прошептал его имя, и он откликнулся на зов, у него были свои причины, чтобы попытаться понять непостижимое.
Он подходит все ближе и ближе, и постепенно взору его открывается фигура, лежащая в гробу, обитом изнутри шелком.
На ней платье, какие обычно одевают девочки на первое причастие, с бледно-голубым бантом на груди. Она немного старше мальчика. Руки ее сложены на груди, как для молитвы. Темные волосы обрамляют мертвое лицо, и в этот момент она словно воплощает спокойствие и похожа на спящего невинного ребенка. Хотя она лежит абсолютно неподвижно, играющий в уголках рта свет создает впечатление, что она изо всех сил старается подавить улыбку.
Но мальчик, несмотря на свое нежелание поверить в это, знает, что в этой бледной оболочке нет жизни. Даже более чем ее неожиданное и мучительное отсутствие, в этом его убедили все те горестные и печальные обряды, которые происходили в последние два дня и еще не были завершены. Он наклоняется к ней совсем близко, лоб его морщится от отчаяния и тоски. Он хочет произнести ее имя, но горло перехватывает от чувства беспредельной жалости.