Банда 8   ::   Пронин Виктор

А сам Халандовский... Нет, не носился он, как обычно, между кухней и комнатой, не кричал, не топал ногами радостно и жизнеутверждающе — передвигался размеренно, даже раздумчиво, что для него было уж совсем необычно. Мясо? Да, было пышущее мясо из духовки, мясо, от которого распространялся совершенно непереносимый дух специй. И водка была, заиндевевшая большая бутылка прямо из морозилки, и громадная жаркая ладонь Халандовского, как обычно, отпечаталась на ней во всех подробностях, со всеми линиями сердца, ума, любви, с бугорками Венеры и Юпитера, с возрастными пометками и настораживающими пересечениями линий...

Но и мясо, и эту бутылку он расставлял на столе с какой-то обреченностью. Руки его были опущены, и не смотрел Халандовский ни на кого, и не сверкали его глаза радостным блеском. Пафнутьев пытался ему помочь, но тот вялым движением полноватой руки отодвинул его в сторону, указал на диван — сиди, дескать, и не путайся под ногами.

— Прошу к столу, — мрачно произнес Халандовский, приглашающе шевельнув рукой. И первым тяжело опустился на стул.

— О! Водка! — радостно воскликнул Худолей, чтобы хоть как-то разрядить молчание.

— Действительно, — подхватил Шаланда. — И неплохая вроде бы водка.

— А ты здесь пил плохую? — проворчал Халандовский.

— Плохую водку здесь не подают, — заговорил наконец Пафнутьев, — но и к такому вот гробовому молчанию я тоже, Аркаша, не привык. Недоработка, прости меня.