JК
Ветеран войны :: Дик Филип Кинред
Страница: 1 из 71---------------------------------------------
Филип Кинред Дик
Ветеран войны
* * *
Старик сидел на скамейке под ярким, горячим солнцем и смотрел на гуляющих по парку людей. Чистый и аккуратный парк, газоны искрятся от водяных брызг, рассыпаемых сотнями блестящих медных поливальных фонтанчиков. Безукоризненно начищенный робот-садовник перекатывается с места на место, вырывает из земли стебельки сорняков, собирает мусор в широкую щель на своей груди. Весело галдят и носятся дети. Сидящие на скамейках юные парочки держатся за руки, сонно греются на солнце. Тесными группами лениво разгуливают бравые солдаты; засунув руки в карманы, они с восторгом взирают на бронзовотелых обнаженных девушек, загорающих вокруг плавательного бассейна. Где-то дальше, за пределами парка, ревут машины, возносит к небу сверкающий хрусталь своих шпилей Нью-Йорк. Старик с натугой прокашлялся и сплюнул в кусты. Яркое солнце раздражало — чересчур желтое и греет так, что выношенная рваная куртка насквозь промокла от пота. Кроме того, в этом безжалостном свете старик еще острее ощущал свой давно небритый подбородок и стекляшку на месте, где когда-то был левый глаз. И глубокий, безобразный шрам — след ожога, после которого от одной из его щек не осталось почти ничего. Старик раздраженно подергал слуховой аппарат на серой костлявой шее. Расстегнул куртку и разогнул спину.
Филип Кинред Дик
Ветеран войны
* * *
Старик сидел на скамейке под ярким, горячим солнцем и смотрел на гуляющих по парку людей. Чистый и аккуратный парк, газоны искрятся от водяных брызг, рассыпаемых сотнями блестящих медных поливальных фонтанчиков. Безукоризненно начищенный робот-садовник перекатывается с места на место, вырывает из земли стебельки сорняков, собирает мусор в широкую щель на своей груди. Весело галдят и носятся дети. Сидящие на скамейках юные парочки держатся за руки, сонно греются на солнце. Тесными группами лениво разгуливают бравые солдаты; засунув руки в карманы, они с восторгом взирают на бронзовотелых обнаженных девушек, загорающих вокруг плавательного бассейна. Где-то дальше, за пределами парка, ревут машины, возносит к небу сверкающий хрусталь своих шпилей Нью-Йорк. Старик с натугой прокашлялся и сплюнул в кусты. Яркое солнце раздражало — чересчур желтое и греет так, что выношенная рваная куртка насквозь промокла от пота. Кроме того, в этом безжалостном свете старик еще острее ощущал свой давно небритый подбородок и стекляшку на месте, где когда-то был левый глаз. И глубокий, безобразный шрам — след ожога, после которого от одной из его щек не осталось почти ничего. Старик раздраженно подергал слуховой аппарат на серой костлявой шее. Расстегнул куртку и разогнул спину.