JК
Нувориш :: Самбук Ростислав Феодосьевич
Страница: 222 из 256 – Это же надо додуматься: меня – в ограблении! Я двадцать лет прослужил в госбезопасности!
– Мы еще успеем обсудить все детали вашей чрезвычайно интересной биографии, – перебил его Гапочка и приказал появившемуся на пороге гостиной человеку: – Обыскать!
Уже по тому, как его обыскивали, Луганский понял, что имеет дело с профессионалами: такие напрасно не придут. И все же заявил возмущенно:
– Вам придется извиниться…
– Все в нашей тленной жизни возможно… – не стал настаивать на своем милицейский офицер.
Гапочка все больше не нравился Луганскому: такой как вцепится, не выпустит. Да и у кого вызовет симпатию человек, пришедший арестовать тебя?
«Может, – подумал, – это чисто субъективное, ведь майор держится вежливо, улыбка почти не сходит с его лица. Однако улыбка-улыбкой, а взгляд твердый, так и веет от него холодом. А чего же ты ждал? Чтобы перед тобой расшаркивались?»
– Что ж, прошу делать свое дело, – заявил и взял у майора постановление на обыск. – Я бы уточнил – черное дело.
– На вашем месте я не делал бы таких выводов, – заметил Гапочка, пропуская в комнату Луганского.
Мария метнулась навстречу мужу.
– Скажи им, Ваня, что это недоразумение! Какой обыск – у нас…
«Дурак плешивый, – подумал Иван Павлович, – они ведь „водили“ меня уже несколько дней, а я не засек никого. И как последний болван принес домой дипломат с деньгами. Полтора миллиона для Марии…»
Эта мысль окончательно подкосила Луганского. Плюхнувшись в кресло, он как бы впал в прострацию – не хотелось ни думать о чем-либо, ни жить, лучше всего просто умереть бы.
– Мы еще успеем обсудить все детали вашей чрезвычайно интересной биографии, – перебил его Гапочка и приказал появившемуся на пороге гостиной человеку: – Обыскать!
Уже по тому, как его обыскивали, Луганский понял, что имеет дело с профессионалами: такие напрасно не придут. И все же заявил возмущенно:
– Вам придется извиниться…
– Все в нашей тленной жизни возможно… – не стал настаивать на своем милицейский офицер.
Гапочка все больше не нравился Луганскому: такой как вцепится, не выпустит. Да и у кого вызовет симпатию человек, пришедший арестовать тебя?
«Может, – подумал, – это чисто субъективное, ведь майор держится вежливо, улыбка почти не сходит с его лица. Однако улыбка-улыбкой, а взгляд твердый, так и веет от него холодом. А чего же ты ждал? Чтобы перед тобой расшаркивались?»
– Что ж, прошу делать свое дело, – заявил и взял у майора постановление на обыск. – Я бы уточнил – черное дело.
– На вашем месте я не делал бы таких выводов, – заметил Гапочка, пропуская в комнату Луганского.
Мария метнулась навстречу мужу.
– Скажи им, Ваня, что это недоразумение! Какой обыск – у нас…
«Дурак плешивый, – подумал Иван Павлович, – они ведь „водили“ меня уже несколько дней, а я не засек никого. И как последний болван принес домой дипломат с деньгами. Полтора миллиона для Марии…»
Эта мысль окончательно подкосила Луганского. Плюхнувшись в кресло, он как бы впал в прострацию – не хотелось ни думать о чем-либо, ни жить, лучше всего просто умереть бы.