JК
Возвращение палача (Home Is the Hangman) :: Желязны Роджер
Страница: 57 из 95Привет, Центральный…
Во время всех моих ранних полетов в этот день я проводил время, размышляя насчет идеек Тейлхарда Чардина, насчет продолжения эволюции в царстве машин, противопоставляя тезису о неустановленных способностях механизмов, играя в эпистемиологические игры с Палачом в качестве пешки, удивляясь, размышляя, даже надеясь – надеясь, что правда ближе к наиболее приятному, что вернувшийся Палач вполне здоров, что на самом деле убийство Барнса было чем-то таким, что кажется совершенно случайным, что провалившийся эксперимент на самом деле был вполне успешным, в некотором роде – триумфом, новым звеном в цепи бытия… И Лейла не была полностью обескуражена, принимая во внимание возможности этого нейристорного мозга… И теперь меня беспокоили мои собственные дела – самые душевные философские рассуждения, говорят, не очень помогают против зубной боли, если она мучает именно вас.
Соответственно, Палач был отодвинут в сторону и мысли мои были заняты собственными проблемами. Конечно, оставалась возможность, что Палач, и в самом деле, нагрянул в Мемфис, и Дэйв остановил его, а затем послал мне сообщение, как и обещал. Тем не менее, он назвал мое подлинное имя.
Не лишком-то много планов я мог составить до той поры, как получу послание от него. Казалось, не слишком похоже на то, чтобы такой религиозный человек, как Дэйв неожиданно задумал шантаж. С другой стороны, он был таким созданием, которое могло неожиданно загореться какой-либо идеей и нравственность которого уже испытала однажды непредсказуемую перемену. Словом, окончательный вывод сделать было непросто… Его техническая подготовка плюс знание программы Центрального банка данных ставила его в исключительное положение, если бы он пожелал испортить мне всю игру.
Я не любил вспоминать о некоторых вещах, которые мне приходилось делать, чтобы сохранить свое положение призрака в мире живых, мне особенно не хотелось вспоминать о таких поступках в связи с Дэйвом, которого я по-прежнему не только уважал, но и любил. После того, как я решил как следует обдумать проблему сохранения моего прежнего положения чуть попозже, когда появится вся информация, мои думы поплыли своим путем в обычном порядке.
Во время всех моих ранних полетов в этот день я проводил время, размышляя насчет идеек Тейлхарда Чардина, насчет продолжения эволюции в царстве машин, противопоставляя тезису о неустановленных способностях механизмов, играя в эпистемиологические игры с Палачом в качестве пешки, удивляясь, размышляя, даже надеясь – надеясь, что правда ближе к наиболее приятному, что вернувшийся Палач вполне здоров, что на самом деле убийство Барнса было чем-то таким, что кажется совершенно случайным, что провалившийся эксперимент на самом деле был вполне успешным, в некотором роде – триумфом, новым звеном в цепи бытия… И Лейла не была полностью обескуражена, принимая во внимание возможности этого нейристорного мозга… И теперь меня беспокоили мои собственные дела – самые душевные философские рассуждения, говорят, не очень помогают против зубной боли, если она мучает именно вас.
Соответственно, Палач был отодвинут в сторону и мысли мои были заняты собственными проблемами. Конечно, оставалась возможность, что Палач, и в самом деле, нагрянул в Мемфис, и Дэйв остановил его, а затем послал мне сообщение, как и обещал. Тем не менее, он назвал мое подлинное имя.
Не лишком-то много планов я мог составить до той поры, как получу послание от него. Казалось, не слишком похоже на то, чтобы такой религиозный человек, как Дэйв неожиданно задумал шантаж. С другой стороны, он был таким созданием, которое могло неожиданно загореться какой-либо идеей и нравственность которого уже испытала однажды непредсказуемую перемену. Словом, окончательный вывод сделать было непросто… Его техническая подготовка плюс знание программы Центрального банка данных ставила его в исключительное положение, если бы он пожелал испортить мне всю игру.
Я не любил вспоминать о некоторых вещах, которые мне приходилось делать, чтобы сохранить свое положение призрака в мире живых, мне особенно не хотелось вспоминать о таких поступках в связи с Дэйвом, которого я по-прежнему не только уважал, но и любил. После того, как я решил как следует обдумать проблему сохранения моего прежнего положения чуть попозже, когда появится вся информация, мои думы поплыли своим путем в обычном порядке.