Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

Лицо у него чисто выбрито — бреется каждый день, что вызывает у Михальцевича раздражение: хочешь не хочешь, и он вынужден также ежедневно бриться. Профиль у Шилина строгий, с резко выраженными чертами, подбородок раздвоенный, с ямочкой, и торчит вперёд. Наполеоновский профиль — те же властность, жёсткость, капризность. Если б Шилин надел ещё и треуголку да ростом был поменьше — вылитый был бы император Наполеон Бонапарт.

— Злоба, ненависть нами владеют. Мораль растоптана, — продолжал Шилин. — Ну можно ли было представить лет десяток назад, что я, дворянин, офицер, стану убийцей и грабителем? Ужас!

— Мы боремся, — упрямо повторил Михальцевич. Он набрал вокруг себя сухих веточек, листьев, поджёг. Синий дымок потянулся под крону берёзы, завис в ветвях. Оторвал и кинул в костерок лоскут бересты — он скрутился, подёрнулся жирной, чёрной копотью. — Мы воюем теми же средствами, какие применила против нас эта чернь. Что они сделали с элитой русского народа, с её мозгом и сердцем? Нищими пустили по миру. Истребили. А мы что, должны были покориться? Вы стихи знаете их красного пиита: «Смиренно на Запад побрело с сумой русское столбовое дворянство». Верно, мы с сумой остались, нищими…

— Все так, поручик, так. Наша трагедия, трагедия дворянства и всех просвещённых сословий, в том, что допустили этот кровавый хаос. Надо было предвидеть его лет за сто.

— Илларион Карпович! — воскликнул Михальцевич. — Что это вы так раскисли? Что с вами? У нас же все идёт не худо. Граница близко. Документы на руках.