Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

— Не послушалась, не послушалась… А теперь что делать будем? Ручками помашем им на прощание? Или придумаешь что-нибудь?

Иванчикову были неприятны эти попрёки: он, что ли, виноват, что так вышло? А придумать что-то надо. Что? Людей поблизости нет, на помощь никто не придёт. Подтверждением этому был и замок на двери жилого домика.

— А чего они сидят? — как бы у самого себя спросил Иванчиков. — Шли бы полем во-он в тот лес.

— Значит, что-то удумали. Не то, что ты.

— Так придумайте сами, — обиделся Иванчиков.

А между Шилиным и Михальцевичем шёл другой разговор.

— Поспешил ты, поручик, пускаться в бега. И я, старый дурень, за тобой кинулся.

— Я же думал, здесь лес. А в вагоне мы были как в мышеловке. А тут что они нам сделают? Пусть попробуют сунуться. — Выпуклые глаза Михальцевича потемнели, как бывало всегда, когда тот на что-то решался. — Подстрелить бы одного, тогда второй даст драла. — Он встал со скамейки, крикнул: — Эй, хлопцы, давайте сюда, веселее будет.

— Иди ты к нам, — ответил ему Иванчиков, — тут места больше.

На этом переговоры и закончились. Никто не тронулся с места. Насторожённо и опасливо противники следили друг за другом. У Сапежки и Иванчикова было все же преимущество: переданная Иванчиковым телеграмма рано или поздно поднимет на ноги милицию и чекистов. Должны же узнать (скажут в поезде), на каком полустанке они сошли. На это и уповали, особенно Иванчиков.