Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

Так и шли, не сближаясь, держась на одном и том же расстоянии. Не стреляли. И по-прежнему нигде не было ни души.

«Люди, где же вы?» — готов был кричать в отчаянье Иванчиков. Его бросало то в жар, то в холод от понимания своего бессилия — в нагане четыре патрона, а лес приближается, его зубчатая кромка уже чётко рисуется на светлом небе, как вырезки из чёрной бумаги на прозрачном стекле.

— Стойте! Все равно не отстану. Стойте!

Шилин и Михальцевич на миг приостановились, обернулись к нему. Неужели послушаются?

— Сдавайтесь!

— Рыжий щенок! Ушастик! — прокричал Михальцевич в ответ. — Сдаёмся. Иди возьми! Гнида чекистская! — И выстрелил. Выстрелил и Шилин.

Иванчиков не услыхал свиста пуль: они или прошли стороной, или не долетели. Он не стал отвечать, понимал, что его провоцируют, вызывают ответный огонь, зная, что у него мало патронов.

И снова шли. Впереди — Шилин, за ним — Михальцевич. Мешки за плечами делали их на расстоянии горбатыми. Чёрные кожанки, жёлтые мешки… Вроде и не люди вовсе, а какие-то неземные существа: прилетели, сели на этом чистом поле и идут по нем, недоступные и страшные.

Впереди, поодаль от железной дороги, показался хуторок: хата, обнесённая забором, хлев, сараюшки.

«Во, может, там люди есть, — обрадовался Иванчиков. — И, может, свои, наши люди».

Вдруг его чуткие оттопыренные уши уловили далёкий металлический гул.