Облава   ::   Хомченко Василий Фёдорович

Остановил его негромкийговор. Он замер от неожиданности. Говорили двое — мужчина и женщина. Принял в сторону, но тут-то их и заметил: сидели прямо на земле, на подостланной соломе, которая словно обвивала их белым венком. Он в чёрном, и она в чёрном, только непокрытые у обоих головы светлели. Парочка влюблённых, сельская пастораль, конечно же, молодые. Сорокин хотел было отойти, оставить неизвестных наедине с их любовью, но вдруг узнал голоса, сперва — её, потом — и его. Это были голоса Катерины и Булыги.

— Мишенька, родной мой, не могу я так… У тебя же двое деток да жена. И у меня сынок. Не могу…

— Да не про развод я. На кой черт он мне сдался.

— Мишенька, поздно.

— А это всегда поздно или рано. Когда-то любила. Помнишь, клялась: без тебя мне не жить, повремени, успеем пожениться?..

— Было такое, Мишенька, было. И сейчас люблю. Бог меня или тебя наказал за что-то и не свёл нас. Это ты прогневал бога, ты его не признаешь.

«Так вот почему Катерина не пришла к ужину», — подумал Сорокин с ревнивой завистью.

Отступил назад, за куст, чтобы его нельзя было заметить.

— …Мишенька, не надо. Миша!.. Как же я твоим деткам в глаза посмотрю. Не надо!

Тот что-то коротко сказал, словно сквозь зубы, а Катерина вскрикнула:

— Пусти, нахал! Не надо, слышишь… Прошу тебя.