Офицер, Сильные впечатления   ::   Морозов Сергей

Однако, казалось, объятия под прикрытием буйной растительности и на жестких сиденьях армейского джипа не насыщали их, а лишь разжигали, и, возвращаясь в гостиницу на ночь, они набрасывались друг на друга с пылом и непредсказуемой изощренностью двух маньяков. Разве это нормально, люди добрые? Разве это любовь - трахаться до кругов под глазами и в глазах? В какой-то момент Маша даже содрогнулась от мысли, что, не дай Бог, едет крыша, что в ней проснулась патологическая бешеная нимфоманка. Этого ещё не доставало!..

Каким пустым и бесприютным показалось теперь Маше её московское жилище - однокомнатная квартира, которую она хотя и снимала, но которую, пусть временно, старалась сделать своим домом. Повсюду лежала густая и тяжелая московская пыль. Письменный стол был заставлен сувенирами и безделушками, привезенными бог весть откуда и о многом напоминавшими. Теперь между ними поместились осколок гранаты, разбитый плеер и шеврон, какие носят в полевых условиях полковники - вот и все кавказские "трофеи". Рядом старая фотография ещё молодых родителей, которые улыбаются из рамочки, словно они ей не родители вовсе, а друзья-ровесники. Иллюзия... А у неё даже не поднимается рука, чтобы набрать их номер и сообщить о своем приезде. Свинство, конечно.

Все домашние растения засохли - увяли и поникли в своих горшочках. Гордость Маши - растения, которые с такой заботой и трепетом растила на подоконнике и, уезжая, оставила здесь, чтобы они могли пить свет утреннего солнца. Стало быть, и в их гибели виновата эта война. Вода в тазиках, куда она предусмотрительно поместила цветочные горшки, увы, испарилась, как рано или поздно, все испаряется.