JК
Хозяин лета. История в двенадцати патронах :: Могилевцев Дмитрий
Страница: 178 из 383«Пантера» шла первой. Под ее гусеницами крошился асфальт.
В одном из «УАЗов» тряслись Дима с Павлом и Сергей. Его Дима решил взять в самый последний момент, почти не раздумывая, глядя на разномастную орду в тельняшках, майках и «афганках», загружавшуюся в грузовик. Сказал Павлу: «Подожди», пошел в оружейню, потом к закутку, где держали обоих Сергеев, здорового и раненого, открыл дверь и велел: «Пойдем». Уже в «уазике» Павел ткнул в руки не успевшему опомниться Сергею бронежилет и «винторез». Обронил, передвинув сигарету в уголок рта: «Некогда. На ходу наденешь».
Как неслось это время! Яростное, веселое, пьяное. Прошлая жизнь, еще цеплявшаяся за пуповину, ушла без остатка, потерялась, зарылась в пыль за поворотом, развеялась ветром. Мы проживем сегодня, а завтра будет завтра, потому что мы молоды, сильны и бессмертны, а смерти мы не заметим, потому что нет ее, смерти, смерть – это с другими. И брызжет из-под колес песок, и звенят по асфальту гильзы, и под ногой вдребезги разлетается хлипкое дерево дверей.
Кроша бетон, страшно поводя длинным хоботом, на площадь вломилась «Пантера», и из низкого, крытого ржавым железом здания высыпали перепуганные человечки с задранными руками. Их скопом будто овец, загоняли в подвалы, запирали. Понеслись по улицам, удирая, машины и тыкались с визгом в бордюр, вихляя на прожженных очередью колесах, и осыпалось битое стекло.
В одном из «УАЗов» тряслись Дима с Павлом и Сергей. Его Дима решил взять в самый последний момент, почти не раздумывая, глядя на разномастную орду в тельняшках, майках и «афганках», загружавшуюся в грузовик. Сказал Павлу: «Подожди», пошел в оружейню, потом к закутку, где держали обоих Сергеев, здорового и раненого, открыл дверь и велел: «Пойдем». Уже в «уазике» Павел ткнул в руки не успевшему опомниться Сергею бронежилет и «винторез». Обронил, передвинув сигарету в уголок рта: «Некогда. На ходу наденешь».
Как неслось это время! Яростное, веселое, пьяное. Прошлая жизнь, еще цеплявшаяся за пуповину, ушла без остатка, потерялась, зарылась в пыль за поворотом, развеялась ветром. Мы проживем сегодня, а завтра будет завтра, потому что мы молоды, сильны и бессмертны, а смерти мы не заметим, потому что нет ее, смерти, смерть – это с другими. И брызжет из-под колес песок, и звенят по асфальту гильзы, и под ногой вдребезги разлетается хлипкое дерево дверей.
Кроша бетон, страшно поводя длинным хоботом, на площадь вломилась «Пантера», и из низкого, крытого ржавым железом здания высыпали перепуганные человечки с задранными руками. Их скопом будто овец, загоняли в подвалы, запирали. Понеслись по улицам, удирая, машины и тыкались с визгом в бордюр, вихляя на прожженных очередью колесах, и осыпалось битое стекло.