JК
Западня (сборник) :: Петухов Юрий
Страница: 36 из 498Я снял сапоги, чтоб удобнее было идти через лес, ведь я вам уже говорил об аварии.
Савинская была бледна как сама смерть. Она наконец догадалась, кто перед нею сидит.
— Тот тоже был босиком, — пролепетала она, — но у него были черные когти вместо ног.
— Так вы все-таки видели его, — утвердительно произнес Ким.
Савинская молчала. Казалось, на глазах у нее прибавляется седины в волосах.
Но Ким не был любителем дешевых эффектов. С него было достаточно того, что он узнал. Пора было закругляться.
Он встал и пристально поглядел на оцепеневшую Савинскую.
— Вы ничего не помните! — произнес он твердо, с нажимом. — Повторите!
Савинская с помертвевшим лицом и застывшими скрюченными руками, которыми за секунду до того пыталась ослабить давление ворота рубахи, синюшными губами пролепетала:
— Я ничего не помню. Я ничего не помню. Я ничего…
— И никогда не вспомните!
Губы Савинской сжались в ниточку. Она была на грани, казалось, вот-вот рухнет на пол.
— Повторите!
— И никогда не вспомню. И никогда…
Ким провел рукой перед ее лицом. Потом прислушался к анализатору — тот помалкивал, все было спокойно и тихо.
Он, мягко ступая босыми плоскими ногами, вышел с веранды. Притворил за собой дверь. Один из важнейших и опаснейших следов, оставленный Навеки-Проклятым, был заметен. Надежно заметен.
А Савинская, простоявшая в оцепенении столбом до самого рассвета, постепенно пришла в себя. Легла. И спала весь день.
Савинская была бледна как сама смерть. Она наконец догадалась, кто перед нею сидит.
— Тот тоже был босиком, — пролепетала она, — но у него были черные когти вместо ног.
— Так вы все-таки видели его, — утвердительно произнес Ким.
Савинская молчала. Казалось, на глазах у нее прибавляется седины в волосах.
Но Ким не был любителем дешевых эффектов. С него было достаточно того, что он узнал. Пора было закругляться.
Он встал и пристально поглядел на оцепеневшую Савинскую.
— Вы ничего не помните! — произнес он твердо, с нажимом. — Повторите!
Савинская с помертвевшим лицом и застывшими скрюченными руками, которыми за секунду до того пыталась ослабить давление ворота рубахи, синюшными губами пролепетала:
— Я ничего не помню. Я ничего не помню. Я ничего…
— И никогда не вспомните!
Губы Савинской сжались в ниточку. Она была на грани, казалось, вот-вот рухнет на пол.
— Повторите!
— И никогда не вспомню. И никогда…
Ким провел рукой перед ее лицом. Потом прислушался к анализатору — тот помалкивал, все было спокойно и тихо.
Он, мягко ступая босыми плоскими ногами, вышел с веранды. Притворил за собой дверь. Один из важнейших и опаснейших следов, оставленный Навеки-Проклятым, был заметен. Надежно заметен.
А Савинская, простоявшая в оцепенении столбом до самого рассвета, постепенно пришла в себя. Легла. И спала весь день.