Опер печального образа   ::   Вересов Дмитрий

— Какой-то адский парадокс, — Корнилов крутил головой из стороны в сторону, не зная, на чем остановить взгляд. — Дикая смерть, а у нас, значит, счастье и гармония. Ведь это конец всему, Санчо. Это то самое небытие, с которым сталкиваешься при жизни. А раз встретил его, считай все, оно не отпустит. Это черная дыра, Санчо, она теперь будет втягивать в себя все живое, пока не проглотит.

— Михась, что это с тобой? — Санчук хлопнул его по плечу и потрепал по шее, по ходу действия соображая, что трогает как раз то самое место, где у Синявиной зияла страшная рана. — Ты мент или не мент? Самурай ты, в конец концов?

— Да я не про себя, Санчо. У меня уже слой бортовой брони, как у броненосца «Потемкина». Да еще ракушечником сверху покрылся. С меня все, как вода. Я про Аню, про наши с ней отношения. Я же знаю ее. Думаю, что знаю. Не сможем мы после этого жить счастливо, не будет никакой семейной идиллии ни здесь, в Питере, ни в Японии, ни на Берегу Слоновой Кости. Потонет наш семейный корабль, как тот же броненосец «Потемкин».

— Вот это ты, Корнилов, брось, — уверенно сказал Санчук. — Аня — умная женщина… вообще умный человек. Как она может винить тебя?

— Да себя она будет винить, Санчо! Вот чего я боюсь! А не будет винить — так для меня это, может, еще и страшней будет. Я же говорю — небытие, черная дыра…

— Не потонет твой корабль. Вот увидишь, не видать им новой Цусимы, — Санчо показал кому-то невидимому за стеной пухлую дулю. — А броненосец «Потемкин», к твоему сведению, не потонул.