Операция Ноев ковчег   ::   Трапезников Александр

- Меня привели сюда ваши философские воззрения, - откровенно произнес Киреевский. - В частности, касающиеся неонацизма на русской почве. Я хочу понять суть ваших убеждений.

- Я и сам не понимаю этой сути, - усмехнулся Галовин. - Это дело потустороннее. А вы-то сами понимаете о своей жизни? Но мне нравится ваша открытость, хотя она и глупа. Ладно, спрашивайте.

Но Киреевский не успел ни о чем спросить, поскольку сам же Галовин и начал говорить. Очевидно, как любой алкоголик со стажем он страдал логореей - недержанием слов. Такие люди могут извергать потоки фраз, твердить о разном, часто даже несвязанном между собой, находя в этой лавине наслаждение. Он привык быть центром внимания, оставался им и сейчас. А Киреевскому и Рудному ничего не оставалось, как слушать.

- Я считаю Гитлера умнейшим и заслуженным человеком, - говорил хозяин. - Но единственной его ошибкой была война с Россией. Нужно было договориться с Россией, свергнуть Сталина и привести к власти интернационал фашистов еще до 1939 года. Объединенные арийцы навели бы порядок в нашем доме, Земли. Нужно эту ошибку исправить! Поэтому нужно объединиться с националистами Германии, Австрии, традиционалистами Японии - на фоне противостояния с атлантистами - Америкой и еврейским сионистским миропорядком. России нужен сейчас колоссальный взрыв! Я буду приветствовать все взрывы - большие и малые.

- Верно, - вставил Яков Рудный, поглаживая свой подбородок, нежно, как бабочку, готовую упорхнуть.

- Я очень уважаю Эволу и Муссолини, - продолжал Галовин.