Операция Ноев ковчег   ::   Трапезников Александр

- Но чтобы жить в истории, надо стоять между жизнью и смертью. Между преступлением и наказанием, между тотальной расплатой и глобальным займом. Невинных жертв не бывает. Каждый в чем-то виноват. И не только перед высшими, духовными инстанциями. Виноват имманентно, перед собой, перед своими, перед народом, перед судьбой, перед душой, наконец. Так было и так будет. Вы прошли через кровь, преступили через черту, как писал Достоевский, вам понятно то, что не сможет понять случайный человек, простой обыватель. Даже не всякий сотрудник спецслужб.

- Раскол идет везде, по всем направлениям, и в ФСБ тоже, и у нас, перехватил нить разговора Логинов. - Мы хоть и когорта, но все равно часть народа, мы же среди людей живем, видим что происходит.

- И знаем что делать, - добавил Бордовских. - Чтобы изменить смысл именно этого бытия.

- А раскол начался с Никона, с Петра Великого и продолжается до наших дней, - продолжил его помощник. - Сталин этот процесс еще как-то нормализовал. Но потом все опять полетело вверх тормашками.

- У нас сохранился секретный архив Сталина, - подхватил генерал. - Он планировал такие операции, от которых дух захватывает. А сейчас кругом фальшь, низость, мерзость, ограниченность. Даже фашистского засланца Зорге возвели на пьедестал, сделали идеалом военного разведчика!

- Я все понимаю, - сказал Днищев, которому нельзя было долго кочевряжится - могут и не поверить. - Но вы не объяснили мне суть вашего проекта.