JК
Жизнь во время войны :: Шепард Люциус
Страница: 233 из 550Старинную, времен майя. Большая удача. Но я забрал ее себе и сбежал. Потом узнал, что мой друг умер от лихорадки... у него не было денег на лекарство. С тех пор я честен с компаньонами. Чтобы не было недоразумений.
К концу последней фразы Гарридо повысил голос, Минголла попытался разглядеть выражение его лица, но ничего не вышло.
– А что случилось с чашей?
– Украли... какой-то американец.
– Поэтому ты нас и не любишь. – Минголла снова полез в пакет за снежком.
– Вовсе нет. Я понимаю американцев, а за тех, кого понимаешь, переживать трудно.
– Хреново, наверное, жить, – сказал Минголла, – когда голова таким дерьмом забита. По себе знаю. Бывает ведь: заглянешь в себя и вдруг видишь, какое дерьмо ты только что считал мудростью, – стоит подумать, на что купился, сразу блевать тянет. А через минуту все по новой. – Он вдохнул порошка и высморкался. – Ты уж извини. Смешно бывает слушать всякое говно вроде «я понимаю американцев», особенно когда следом идет «за тех, кого понимаешь, переживать трудно». Охуеть, какая глубина мысли. Прям философия.
– Может, и так, – сказал Гарридо. – Но я сказал правду, и нам с тобой этого довольно.
– Как угодно.
Может быть, подумал Минголла, снова вдыхая порошок, если он просидит без сна всю эту ночь, то напитается мудростью джунглей и станет похож на Гарридо.
– Зачем, интересно, ты на нас работаешь, раз так не любишь американцев?
Гарридо выпустил дым и закашлялся.
К концу последней фразы Гарридо повысил голос, Минголла попытался разглядеть выражение его лица, но ничего не вышло.
– А что случилось с чашей?
– Украли... какой-то американец.
– Поэтому ты нас и не любишь. – Минголла снова полез в пакет за снежком.
– Вовсе нет. Я понимаю американцев, а за тех, кого понимаешь, переживать трудно.
– Хреново, наверное, жить, – сказал Минголла, – когда голова таким дерьмом забита. По себе знаю. Бывает ведь: заглянешь в себя и вдруг видишь, какое дерьмо ты только что считал мудростью, – стоит подумать, на что купился, сразу блевать тянет. А через минуту все по новой. – Он вдохнул порошка и высморкался. – Ты уж извини. Смешно бывает слушать всякое говно вроде «я понимаю американцев», особенно когда следом идет «за тех, кого понимаешь, переживать трудно». Охуеть, какая глубина мысли. Прям философия.
– Может, и так, – сказал Гарридо. – Но я сказал правду, и нам с тобой этого довольно.
– Как угодно.
Может быть, подумал Минголла, снова вдыхая порошок, если он просидит без сна всю эту ночь, то напитается мудростью джунглей и станет похож на Гарридо.
– Зачем, интересно, ты на нас работаешь, раз так не любишь американцев?
Гарридо выпустил дым и закашлялся.