Жизнь во время войны   ::   Шепард Люциус

Минголла слушал и пил почти до вечера, хмель прилаживалк его глазам линзы, и он все яснее видел, какое отношение эти истории имеют к нему самому. Притчи о человеческой нерешительности призывали его действовать, и они же вытаскивали на свет главную беду центральноамериканцев, застрявших, как и Минголла, между полюсами магии и разума: их жизнями управляла политика сверхвещественного, а душами – мифы и легенды; сверху – прямоугольная компьютеризированная глыба Северной Америки, снизу – Америка Южная, загадочный континент-воронка. Минголла был почти уверен, что Тио Мойсес излагал свои истории по указке Деборы, сила знаков от этого нисколько не уменьшалась – в рассказах звучала правда и ни намека на что-то специально скроенное для Минголлиных нужд. А потому не имели значения ни трясущаяся рука, ни сюрпризы зрения. Все это пройдет, стоит лишь добраться до Панамы.

Тени расплывались, комары гудели, как тамбурины, сумерки размывали небо, воздух становился зернистым, а рябь на реке медленной и тяжелой. Внучка Тио Мойсеса принесла тарелки с жареной кукурузой и рыбой, Минголла проглотил свою порцию. После ужина старик заметно устал, и Дебора с Минголлой ушли гулять к ручью. На пустыре между двумя хижинами возвышался столб с рассохшимся дощатым щитом и кольцом без сетки. Молодые ребята бросали мяч. Минголла присоединился. Вести по неровным кочкам было тяжело, но он все равно играл лучше, чем когда бы то ни было. Остатки хмеля подпитывали азарт, и, описав идеальную дугу, мяч то и дело падал сквозь кольцо.