Жрецы   ::   Олди Генри Лайон

Один из его сыновей лежал на носилках в тени старого вяза, росшего у края площади, и по его бледному лицу с заострившимися чертами, по багровым пятнам, проступившим сквозь свежие повязки, по надсадному дыханию Иолай понял, что сын умирает.

Второй, стоявший рядом, поднял на Иолая пустые глаза.

- Почему ты приехал так поздно, папа? - тихо спросил он, нарушая давний уговор.

Иолаю нечего было ответить.

Амфитриону нечего было ответить, и старое имя дырявым плащом повисло на его плечах.

Стоявшие рядом понурые люди то ли не расслышали, то ли не задумались над смыслом этих слов.

Умирающий медленно разлепил тяжелые веки. В ясных глазах не было ни страха, ни боли; только склонившиеся над ним лица брата и отца сливались в одно, знакомое лицо, словно он глядел на самого себя в чистую, незамутненную реку.

Слабая улыбка на миг тронула запекшиеся губы.

- Герой... должен... быть... один, - чуть слышно прошептал он и снова закрыл глаза.

- Ификл, ты? - так же тихо спросил Амфитрион.

- Я... Геракл, - выдохнул умирающий.

- А ты? - Амфитрион вгляделся в лицо второго и впервые понял, что не может различить сыновей.

- Я - Геракл, - как эхо, прозвучал ответ.

Уткнувшись лбом в ствол вяза, беззвучно содрогаясь всем телом и уже не стыдясь этого, плакал Лихас.

- Он... он спас нас всех, - пробился сквозь рыдания его срывающийся голос. - Прикрывал... раненый... меня отшвырнул - а сам... они отступили, и только тогда... он упал...