Жрецы   ::   Олди Генри Лайон

Тень молчит, возвышаясь подле поводыря и черной коровы.

- Ну, я пошел, - чуть замявшись, говорит проводник. - Нож у тебя есть, а ритон - вот.

Он делает шаг назад и исчезает. Кажется, при этом он надел тускло блеснувший головной убор или шлем - но, скорее всего, это просто привиделось.

Безмолвная тень и путник (рядом с высоким, слабо очерченным силуэтом он выглядит неестественно мощным и материальным) остаются вдвоем.

- Сейчас, сейчас... - бормочет путник, наливая в ритон немного медвяной смеси и досыпая щепоть ячменной муки; потом он подводит послушную корову к жертвеннику, куда только что поставил ритон, и достает из-за пояса кривой нож. - Сейчас я верну тебе память, и мы поговорим...

Тень безмолвна и безучастна.

Кулак коротко и тяжело обрушивается на белое пятно коровьего лба, животное падает на колени, вспышка ножа полыхает во мраке; хриплое, отчаянное мычание переходит в клекот и бульканье - и густая черная струя хлещет в подставленный ритон из разверстого горла, а человек свободной рукой удерживает бьющуюся в последних судорогах жертву, неразборчиво шепча при этом то ли молитву, то ли ругательства.

Наконец ритон полон до краев, огромная рогатая туша обмякает, словно из нее выпустили воздух, а человек, замолчав, бережно укладывает мертвую корову у западной стороны алтаря.

Почему-то человек уверен, что запад именно там.

Потом он плавно опускает кончики пальцев в ритон и брызгает кровью сперва на жертвенник, после - на источающую жар стену.