Змеесос   ::   Радов Егор

Ничего не было, Артем Федорович, было все!

Так веселился Иаковлев, так плясал Лао, так танцевал весь мир.

— Ну что, — задумчиво говорил Лао, — Попробуем еще раз? Где эти гады, где эти гниды, где мой смысл, где моя любовь?

— Вперед, моя прелесть, — отвечал Иаковлев, плывущий в океане среди рыб и кораблей. — Давай, вперед! Ты на сей раз попадешь, ты на этот раз поймешь, сейчас ты умрешь!

— Что я должен делать? Что я должен сказать? Что я должен произнести?

— Грех! Ты должен пасть. Только твое падение сделает тебя им, только твоя гнусь превратит тебя в то, что спасет их, умерщвляя. Я хочу есть, мне нужны их души, мне нужна моя история. Итак, падай, милый, соверши этот грех, и тогда — все! Мир начался.

Лао осторожно высморкался и стряхнул пепел.

— Извини меня, но мы с тобой уже совершили грех, и даже много всего другого. Ты помнишь кровавую прелесть самопожертвования сквозь сирость униженных величий и согбенных чудес; терновый ореол растоптанной молитвы и тайны в дымке отчаянья, небытия и наказания для всех; страстную духовную живучесть, переживающую времена и века и не подвластную ни знамениям, ни истине; а также восхитительную глубину милых нравственных мук? Ты ведь знаешь, что особь выпустили наружу?

— Я помню Иоганна Коваленко, — серьезно отвечал Иаковлев. — Но, значит, все наши действия были освящены.