Змеесос   ::   Радов Егор

 — Наверное, неприятно видеть любимую женщину в жуткой роли, но истинная любовь заставляет принять все что угодно; и, в конце концов, ты являешься таким же существом, поэтому все было совершено по-честному, на равных; ведь только убийство старшим младшего может действительно быть подлинно плохим, да и это все равно; и если бог есть главный убийца, то кто простит ему его грех? И помню твои объятья, и мне трудно представить их физическую смертоносность, хотя я был готов исчезнуть и умереть в безжалостно-ласковых руках; но сейчас я вижу твои другие проявления, и я счастлив от того, что ты многообразна, как сложная личность или священная книга; и если мне неприятен вид твоих дел, то я не могу быть судьей или участвовать в этом. Мне все равно, мне нравится все.

— О, спасибо! — воскликнула Антонина, вставая вдруг на колени и целуя Мишу в живот. — Ты действительно есть, но мне нужно очиститься, пошли купаться в сметане, дорогой?!

— Пошли, — сказал Миша, и они тут же убежали по кафелю в другой зал, оставляя за собой разных людей, труп гермафродита и блюющего Шульмана, не любящего этот миг.

Вскоре они открыли дверь, переступили порог, входя в новое для себя пространства, и увидели большой круглый бассейн в центре зала, облицованного мрамором и еще каким-то фиолетовым камнем; и этот бассейн был действительно заполнен нарочито белой, пузырящейся сметаной, и в ней копошились голые тела, производя булькающие, сосущие звуки, похожие на болотное чавканье попавших в топь барахтающихся лошадей.

— Что это? — спросил Миша, изумляясь.

— Это — сметана, милый! — сказала Антонина, гордо улыбнувшись. — Здесь происходит наше расслабление и наше устремление к высшему.