JК
Знак Единения :: Морозова Юлия
Страница: 12 из 70Вместе с ним в теплое нутро жилища просочились горьковато-резкие запахи непогоды и пропотевшей конской кожи. А следом по застеленному войлоком полу прополз и влажный холод.
Храни вас Великое Небо!
Да будут благополучны дети Его.— Зябко ежась на сквозняке, я указала рукой в сторону очага, как бы приглашая гостя.
Мужчина наконец опустил за собой кошму. Снял башлык, после присел рядом с огнем, почтительно протягивая к нему озябшие руки:
—Апаш-амай* видеть желают глаза мои. Мои уши жаждут внять мудрости той, кого осенило благодатью Великое Небо.
А м а й — та, кто видит. Традиционное обращение к шаманке (старо дарск.).
Услышав ритуальное воззвание, Фаша неопределенно, но как-то уж очень не по-детски хмыкнув, сняла шкатулку с колен. На четвереньках девочка подползла к спящей провидице и легонько потрясла ту за плечо. Старуха тотчас открыла глаза, будто вовсе не она недавно храпела так, что сотрясались войлочные стены.
—Что привело тебя в юрту Видящей, Харунак? — Шаманка не спешила вставать, а лишь чуть повернулась, чтобы лучше разглядеть пришедшего.
—Беда,— просто сказал мужчина.— Большая беда.
И если судить по крайне обеспокоенному выражению круглого обветренного лица, он не преувеличивал.
Ни о чем больше не спрашивая, старуха, кляня свои старые кости, поднялась. Мужчина встал следом и замер возле выхода.
Храни вас Великое Небо!
Да будут благополучны дети Его.— Зябко ежась на сквозняке, я указала рукой в сторону очага, как бы приглашая гостя.
Мужчина наконец опустил за собой кошму. Снял башлык, после присел рядом с огнем, почтительно протягивая к нему озябшие руки:
—Апаш-амай* видеть желают глаза мои. Мои уши жаждут внять мудрости той, кого осенило благодатью Великое Небо.
А м а й — та, кто видит. Традиционное обращение к шаманке (старо дарск.).
Услышав ритуальное воззвание, Фаша неопределенно, но как-то уж очень не по-детски хмыкнув, сняла шкатулку с колен. На четвереньках девочка подползла к спящей провидице и легонько потрясла ту за плечо. Старуха тотчас открыла глаза, будто вовсе не она недавно храпела так, что сотрясались войлочные стены.
—Что привело тебя в юрту Видящей, Харунак? — Шаманка не спешила вставать, а лишь чуть повернулась, чтобы лучше разглядеть пришедшего.
—Беда,— просто сказал мужчина.— Большая беда.
И если судить по крайне обеспокоенному выражению круглого обветренного лица, он не преувеличивал.
Ни о чем больше не спрашивая, старуха, кляня свои старые кости, поднялась. Мужчина встал следом и замер возле выхода.