Орел приземлился   ::   Хиггинс Джек

Он поднял голову и оперся на лопату – глубокий старик в матерчатойкепке, в ветхом, покрытом грязью костюме и накинутым на плечи мешком. Щеки у него запали и были покрыты седой щетиной, глаза слезились и ничего не выражали.

Я начал снова.

– Дождь, – произнес я.

В глазах у него отразилась какая-то мысль. Он посмотрел на хмурое небо и почесал подбородок:

– Ухудшится, прежде чем улучшится, скажу я вам.

– Вам, должно быть, трудно в такую погоду, – продолжал я. На дне ямы плескалось по меньшей мере на шесть дюймов воды.

Он ткнул лопатой в дальний угол могилы, и тот обвалился, как будто лопнуло что-то прогнившее, и земля покатилась вниз.

– Могло бы быть и хуже. Они все время пихают столько народу в эту свалку костей, что люди не превращаются больше в землю. Новых кладут в месиво из старых.

Он рассмеялся, обнажив беззубые десны, затем нагнулся, покопался в земле под ногами и вытащил косточку пальца.

– Понятно?

Даже для профессионала-писателя, которому в жизни приходится сталкиваться с разными вещами, есть предел того, что можно вынести, и я решил, что мне пора идти дальше.

– Я правильно понял? Это католическая церковь?

– Здесь все римские католики, – сказал он. – Всегда были.

– Тогда вы, может, поможете мне? Я ищу могилу или, возможно, памятник в самой церкви. Гаскону, Чарлзу Гаскону. Морскому капитану.

– В жизни о таком не слыхал, – сказал он. – А я здесь могильщиком сорок один год. Когда его похоронили?

– Примерно в 1685 году.