Так что отношения между ними были не только «деловые», что само собой разумеется, но еще и дружественные, даже приятельские.
— Рад тебя видеть, старина, — негромко сказал блондин, лишившийся вдруг своего стопроцентно баварского выговора. — Как тебе отдыхается здесь, на Кипре, в компании с двумя чудными молодыми особами?
Мокрушин притулился спиной к перилам метрах в двух от него. Вряд ли кто-то мог их здесь подслушать, но расслабляться все же не стоило. Поэтому он не стал кидаться на грудь коллеге, а медленно, с ленцой потянулся за сигаретами, прикурил «мальборину» от «Ронсона» и лишь затем отверз свои уста:
— В принципе, Леон, я тебя тоже рад видеть. Но... Во-первых, с некоторых пор, стоит мне только услышать немецкую речь, рука сама тянется за «кольтом». А во-вторых, и это главное, я просто нутром чую, что ты хочешь скинуть мне какую-то подлянку.
— Дело не стоит и выеденного яйца. После ваших с Кондором подвигов на Кавказе — просто раз плюнуть. Раз плюнуть, короче... Стажерки и без тебя управятся, а твоя задача — присмотреть за ними, чтобы их, значит, никто не обидел.
Мокрушин задумчиво выпустил подряд сразу несколько дымовых колец.
— Так... Михалыч меня кинул в плане «отпуска», это ясно... Ты тоже что-то крутишь, Жека, потому как дважды подряд прозвучало твое знаменитое «раз плюнуть»... Тихий с утра как увез моих «девочек», так и с концами... А если учесть, что меня выдернули сам знаешь откуда и что наших там теперь почти не осталось, то отсюда вывод, что у тебя, Леон, назревают какие-то крупные события.