JК
Дорога к звездам :: Кунин Владимир Владимирович
Страница: 4 из 740С им только зазевайся – враз в глотку вцепится!
И несмотря на унизительность моего сиюсекундного положения, несмотря на, честно говоря, заползающий в душу холодок обречённости, чему немало способствовали истошные вопли этой рыжей идиотки, прижатой ко мне безжалостными пилипенковскими узами, я не без гордости вспомнил, как два месяца тому назад, когда Пилипенко накрыл меня своим гнусным сачком почти в аналогичной ситуации, я прокусил ему ухо и разодрал левую руку чуть ли не до кости. Чем, не скрою, и спасся…
Он был просто вынужден отшвырнуть меня и броситься к своей машине, к этому своему отвратительному «воронку» за аптечкой. При этом он изрыгал из себя такой чудовищный мат, которого я не слышал даже от своего Шуры Плоткина, когда тот схватил триппер на одной, как он говорил, «оччччень порядочной замужней женщине»…
– Так что ты с ним поосторожней, – говорит Пилипенко про меня.
– Ладно!.. Учи учёного, – отмахивается Васька. – А с этой рыжей чё делать? Хозяев не знаем, для лаборатории вроде мелковата. Они просили крупняк подбирать…
– Ничё!.. Пока пихай её в общую клетку. Приедем на место и выпустим на хер. Нехай блядюшка теперь там погуляет. Я на её, как на живца, уже шешнадцатого кота беру!..
Вот это да!!! О Господи!.. Боже ж ты мой, скольких же невинных, влекомых лишь нормальным здоровым половым инстинктом, эта рыжая стерва, эта предательница, эта гнусная тварь привела к мучениям на лабораторных столах Института физиологии?! Из скольких же бедолаг Пилипенко и Васька сотворили свои уродливые шапки для Калининского рынка?..
И несмотря на унизительность моего сиюсекундного положения, несмотря на, честно говоря, заползающий в душу холодок обречённости, чему немало способствовали истошные вопли этой рыжей идиотки, прижатой ко мне безжалостными пилипенковскими узами, я не без гордости вспомнил, как два месяца тому назад, когда Пилипенко накрыл меня своим гнусным сачком почти в аналогичной ситуации, я прокусил ему ухо и разодрал левую руку чуть ли не до кости. Чем, не скрою, и спасся…
Он был просто вынужден отшвырнуть меня и броситься к своей машине, к этому своему отвратительному «воронку» за аптечкой. При этом он изрыгал из себя такой чудовищный мат, которого я не слышал даже от своего Шуры Плоткина, когда тот схватил триппер на одной, как он говорил, «оччччень порядочной замужней женщине»…
– Так что ты с ним поосторожней, – говорит Пилипенко про меня.
– Ладно!.. Учи учёного, – отмахивается Васька. – А с этой рыжей чё делать? Хозяев не знаем, для лаборатории вроде мелковата. Они просили крупняк подбирать…
– Ничё!.. Пока пихай её в общую клетку. Приедем на место и выпустим на хер. Нехай блядюшка теперь там погуляет. Я на её, как на живца, уже шешнадцатого кота беру!..
Вот это да!!! О Господи!.. Боже ж ты мой, скольких же невинных, влекомых лишь нормальным здоровым половым инстинктом, эта рыжая стерва, эта предательница, эта гнусная тварь привела к мучениям на лабораторных столах Института физиологии?! Из скольких же бедолаг Пилипенко и Васька сотворили свои уродливые шапки для Калининского рынка?..