Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I   ::   Штерн Борис Гедальевич

Состояние графини было ужасно, душевные и телесные силы в ней исчезали. Наконец графиня почувствовала первые муки. Меры были приняты наскоро – за два дня до этого уговорили одну бедную женщину уступить в чужие руки своего новорожденного младенца; за ним послали; нашли способ удалить графа. Доктор приехал. Графиня мучилась долго. Каждый стон ее раздирал душу Ибрагима. Вдруг он услышал слабый крик ребенка и, не имея силы удержать восторга, бросился в комнату – черный младенец лежал на постели в ногах графини. [Mein Gott! Quel confus! Potz Tausend!] [19] Ибрагим благословил сына дрожащею рукою. Сердце его сильно билось. Графиня слабо улыбнулась и протянула ему руку. Но доктор оттащил Ибрагима от постели. Новорожденного положили в корзину и вынесли из дому. Принесли другого младенца и поставили колыбель в спальне. Граф возвратился поздно и был очень доволен. Публика, ожидавшая шума, принуждена была утешаться злословием.



ГЛАВА 8. Таинственный остров (окончание)

По доброй воле сюда не заедешь.



А. Чехов. Остров Сахалин



Делать нечего: взялся – ходи. Как в шахматах.

Во вторник по плохой погоде опять подался Гайдамака за «Таинственным островом» в Одессу на Дерибасовскую – в Городской сад к мокрым бронзовым львам – и стал под львицей. Вскоре из тумана возник чернокнижник. Он оглядывался и явно нервничал.

– Извините, командир, заставил себя ждать. Пришлось идти проходными дворами, – зашептал чернокнижник, хлюпая носом. – Достал я вам таки Жюль Верна, душа любезный.