Эфиоп, или Последний из КГБ. Книга I   ::   Штерн Борис Гедальевич

Граффити на кремлевской стене

Сашко Гайдамака

ВЕЧЕРНЕЕ ВАУЧЕРНОЕ



Я-то думал, что честно

поделим Россию на части:

хочешь – сам пропивай,

хочешь – внукам оставь на пропой.

Накололи, заразы!

Опять я поверил начальству.

И опять пролетел,

как шрапнель над абхазской тропой.

В сберегательном банке,

куда собрались бедолаги

за своим за родимым,

Расеюшки кровным куском,

мне в стеклянном окошке

вручили кусочек бумаги

и сказали, что эта бумага -

моя целиком.

Я хожу до сих пор

со сведенными тупо бровями.

Пропивал и считал:

как припомню – стыдом опалит!

Всю страну отхватили

с морями ее и краями

и за все уплатили

неполных двенадцать поллитр!

Отдаю обстановку за так

спекулянтам-уродам,

и останутся скоро в дому

простыня да кровать.

Ты прости мне, Россия,

что я тебя дешево продал!

Мог продать подороже.

А мог бы и не продавать.



ГЛАВА 18. Несколько авторских слов о храме терпимости

Принцип Паули, что отдельная личность может вмещать лишь одну индивидуальность, мы оставили далеко позади.



Ст. Лем. Сумма технологий



В декабре девятьсот четвертого года купчиха Кустодиева, уже укушенная купидоном, подает южно-российскому генерал-губернатору Воронцову (тому самому, жена которого подарила Пушкину свой сувенир) совершенно оригинальный проект образцово-показательного увеселительного заведения нового типа. Дивный проект.