Эныч   ::   Комарницкий Евгений

Вот у кого был, к примеру, порядок, так это у немцев. При Гитлере. В гестапо всегда все было ясно. Ни тебе словоблудия, ни ханжества. Делай свою работу хорошо, по совести, и результат налицо. Почет. Уважение. Простор для творческой мысли… Или еще лучше. Коммунизм Пол Пота и Сари, — майор вздыхает шутке. Смотрит на часы. — Ну, снимут Плухова. Пришлют другого Плухова. Такого же непроходимого. Опять его выживай. Придет третий Плухов. Да и причем здесь Плухов! Что — Плухов? Сама система — Плухов. Когда еще последние Динозавры вымрут — жди! Не страна, а болото».

— В этом я с вами согласен, — слышит майор Степанчук. — Выйдешь бывало…

«Бо-ло-то. А живет в болоте загадочная русская душа, — Степанчук криво улыбается. — Нажрется, сволочь, лежит да хрюкает. Вонь до небес. Взять бы параноика Достоевского и харей во всю эту дерьмовую загадочность…»

— И говоришь сам себе, — слышит майор, — не торопись, Филя. Все мы там будем. Не так ли, товарищ майор?

— Не морочьте мне голову, — говорит Степанчук. — Без вас тошно.

Эдуард Иванович обращает внимание на эвкалипты, вытянувшиеся стройными рядами по обеим сторонам дороги. «Борисовские штучки. Померзнут ведь зимой».

— Ну ладно, бывай, Эдя.

Майор видит, что идущий перед ним скотовоз сворачивет направо и въезжает в ворота Дворца Счастья. Прощально мигает пунцовый бычий глаз. Из-за ворот несется разухабистая народная песня:

Мы не сеем и не пашем,

А валяем дурака.