Эныч   ::   Комарницкий Евгений

 — А твои авангардники, Шуля, все заросшие и какие-то перекошенные!

— Сужденья, — назидательно поднимает палец Молекула, — глупей не может быть — по внешности о существе судить! Твои взгляды, моя Александра, должны основываться не только на зыбких пожеланиях плоти, но и на здоровом фундаменте твоего качественного положения. Да и ты, мой сенешаль, откровенно огорчил меня своей попыткой склонить весы беспристрастия. Нет, дети мои, нет. Вы не правы. Пока я жив, на сцене будут править мир и право.

Поджав под сиденье свои беломантиевые ноги, Виктор Вильямович кладет руки на ребра-подлокотники и застывает в позе Рам-зеса Второго. К тронному месту капитанской походкой подходит дядя Лука.

— Ну вот. Мы все сделали, — просто говорит он. — Это шалаш.

В левом от жюри и правом от смеющейся публики углу помоста, рядом с выстроившимися по ранжиру строителями, распласталось в шпагате маленькое кривое сооруженьице, украшенное стремящимся к потолку чугунным шпилем.

Александра прыскает в хвост. Принявший вид клубного динамика Шуйца с невозмутимым лицом подходит к тряпично-чугун-ному лукианскому жилищу, оглядывает его сверху, пригибается, смотрит внутрь и, брезгливо поведя носом, хлопает по плечу подвернувшегося под руку Колю:

— В яранге не погаснет свет!

Воспринявший удар Шуйцы как знак присвоенного изделию качества, обрадованный Коля выпаливает слова благодарности:

— И на Марсе будут яблоки расти!

— Ш-Ш-Ш Ш ШIII!.. — слышится с противополжного конца эстрады. Шуйца и Коля поворачиваются на звук и вместе открывают рот.