Эныч   ::   Комарницкий Евгений

Рассекая воздух ногами и подтягиваясь по лесенке к протянутой ему руке с браслетом, Архитектор мыском ботинка задевает винный штабель.

Колонна-идол, молчаливо накренившись, замирает, принимая пизанскую позу, и, рухнув на глазах у потрясенного общества квадратным Александрийским столпом, взрывается, разбрасывая вокруг себя тысячу розовых искрящихся петергофских фонтанчиков.

Летающей рыбкой, растопыривая отсутствующие жабры, Коля шлепается животом на грязную сцену, прижимая к себе единственный недоперевернувшийся ящик.

— Федой! Федой, — кричит вслед улетающему взъерошенный, забрызганный с головы до ног портвейном дядя Лука. — Запомни фьязку мою! Ту самую! Для того, чтоб давать, Федой, нужно бъять!

Сухой треск — и через разорванные своды Парусов сияющий яркотелый «Абитурьент» легко уносится прочь.

Генерал смеется. Роняет стакан.

— Гно, говоришь? Все футболисты — гно?.. Теперь мне ясно, куда они подевались! А мы-то со Степанчуком головы себе ломали! Ха-ха-ха-ха-ха-а! Говори в таком случае: все спортсмены — гно.

— Все спортсмены — ГНО, — Эныч падает с кресла. — Давай, Сергеич, еще по стакану…

— И я на пол сяду! — кричит генерал. — Это ты здорово придумал! Ближе к земле-матушке!.. Давай из горла! Не посрамим, Эныч, земли русской!

Эныч берет с пола бутылку, отбивает горлышко и вливает в рот ее содержимое. Генерал пытается повторить номер. Обрезает губы, язык, подбородок. Отбрасывает бутылку. Ругается. Кровь капает на мундир.

— Ну, — свирепеет генерал.