JК
Эныч :: Комарницкий Евгений
Страница: 297 из 322А центр проспекта, вымощенный гравелитовым покрытием, заняли в неправильном шахматном порядке окостенелые разноростые разно-толстые грибы с канализационными люками-шляпками и с прилипшими к ним свинцовыми макаронотягучими канеморами. И все это, видимое, затопил собой свет-саван.
— Опять чего-то понастроили, сам черт не разберет! Коля застегивает пиджак.
— Брр! Холодновато что-то. Ты как, дядя Лука, дуба еще не дал?
Передернув плечами, он поворачивается к Волохонскому и… у него отваливается челюсть. Вмиг отрезвев, он переводит взгляд на курсантов и у него поднимаются волосы.
— Вспомнил! — вопит Коля и, крутнувшись, мчит бешеным галопом меж вылезших на свет божий колодцев-сталагмитов. — Вспомнил, где машина!
По ослепительно белому безэховому проспекту, огибая леденящие душу грибоканализационные чудовищнорослые сморчки, молча несутся четырьмя белыми всадниками Апокалипсиса Коля, Александр, Евгений и старший лейтенант Волохонский.
Генерал просыпается. Лежит с закрытыми глазами. Слышит:
— Мой папа — ессе пошо! — был очень надяденый человек. У него на двеях висела мезуза. Он часто говойил мне: Ицхак, сынок мой любимый, беги, беги из СССЙ…
Генерал поводит бровью, сгоняя муху. Облизывает пораненные губы. Болит подбородок, раскалывается голова. Тревожит лопатка. Ну и состояние! И босенький еще впридачу распелся… Чего это он там плетет?
— Когда мой папа узнал, что я пошел яботать в ойганы, он лег на софу, закъил глаза и тихо умей.
— Опять чего-то понастроили, сам черт не разберет! Коля застегивает пиджак.
— Брр! Холодновато что-то. Ты как, дядя Лука, дуба еще не дал?
Передернув плечами, он поворачивается к Волохонскому и… у него отваливается челюсть. Вмиг отрезвев, он переводит взгляд на курсантов и у него поднимаются волосы.
— Вспомнил! — вопит Коля и, крутнувшись, мчит бешеным галопом меж вылезших на свет божий колодцев-сталагмитов. — Вспомнил, где машина!
По ослепительно белому безэховому проспекту, огибая леденящие душу грибоканализационные чудовищнорослые сморчки, молча несутся четырьмя белыми всадниками Апокалипсиса Коля, Александр, Евгений и старший лейтенант Волохонский.
Генерал просыпается. Лежит с закрытыми глазами. Слышит:
— Мой папа — ессе пошо! — был очень надяденый человек. У него на двеях висела мезуза. Он часто говойил мне: Ицхак, сынок мой любимый, беги, беги из СССЙ…
Генерал поводит бровью, сгоняя муху. Облизывает пораненные губы. Болит подбородок, раскалывается голова. Тревожит лопатка. Ну и состояние! И босенький еще впридачу распелся… Чего это он там плетет?
— Когда мой папа узнал, что я пошел яботать в ойганы, он лег на софу, закъил глаза и тихо умей.