JК
Киным-кино :: Кривин Феликс Давидович
Страница: 91 из 92Уже и деньги заплатил – семь рублей. Но посмотрел собаке в глаза – и раздумал.
– Слушай, дядя, – говорит хмырю, – не продавай ты ее, вон она на тебя как смотрит.
А собака не сводит с хозяина влюбленных глаз, хотя рожа у него – от одного взгляда воротит. И в глазах у собаки слезы. Настоящие, человеческие.
– Не твое дело, – говорит хозяин собаки. – Моя собака, что хочу, то делаю.
– Ты мне можешь и денег не отдавать, – предлагает Федор Иванович. – Возьми себе и деньги и собаку.
– Ну и дурень ты, – смеется хмырь. – Я твои семь возьму, собаку продам, и будет у меня четырнадцать.
А Федор Иванович:
– Я тебе еще семь дам. И будет у тебя четырнадцать. Только собаку не продавай, нельзя ее продавать, понимаешь?
– Так я ж твои четырнадцать возьму, собаку продам, и будет у меня двадцать один…
Тут не выдержал Купер. И сам же и пострадал. Порвала ему собака штаны – за то, что грубо обошелся с ее хозяином. А самого Купера потом судили товарищеским судом – за хулиганство.
– Неужели за хулиганство? – ахнул Кузьминич. – Такой тихий, интеллигентный человек.
– Жизнь – она доведет. Самого интеллигентного. Потом они смотрели «Гамлета», пьесу не новую,
но для них она была новой, словно Шекспир ее только что написал. И они волновались, будто это было написано специально для них, и не только для них, но и про них написано, потому что каждому вспомнилось что-то похожее из собственной жизни.
– Слушай, дядя, – говорит хмырю, – не продавай ты ее, вон она на тебя как смотрит.
А собака не сводит с хозяина влюбленных глаз, хотя рожа у него – от одного взгляда воротит. И в глазах у собаки слезы. Настоящие, человеческие.
– Не твое дело, – говорит хозяин собаки. – Моя собака, что хочу, то делаю.
– Ты мне можешь и денег не отдавать, – предлагает Федор Иванович. – Возьми себе и деньги и собаку.
– Ну и дурень ты, – смеется хмырь. – Я твои семь возьму, собаку продам, и будет у меня четырнадцать.
А Федор Иванович:
– Я тебе еще семь дам. И будет у тебя четырнадцать. Только собаку не продавай, нельзя ее продавать, понимаешь?
– Так я ж твои четырнадцать возьму, собаку продам, и будет у меня двадцать один…
Тут не выдержал Купер. И сам же и пострадал. Порвала ему собака штаны – за то, что грубо обошелся с ее хозяином. А самого Купера потом судили товарищеским судом – за хулиганство.
– Неужели за хулиганство? – ахнул Кузьминич. – Такой тихий, интеллигентный человек.
– Жизнь – она доведет. Самого интеллигентного. Потом они смотрели «Гамлета», пьесу не новую,
но для них она была новой, словно Шекспир ее только что написал. И они волновались, будто это было написано специально для них, и не только для них, но и про них написано, потому что каждому вспомнилось что-то похожее из собственной жизни.