JК
Моня Цацкес - Знаменосец :: Севела Эфраим
Страница: 79 из 180Я сам из Паневежиса, но прожил год в Клайпеде, где окончил школу парикмахерского искусства фрау Тиссельгоф, а диплом ее, вместе с рамкой, до сих пор таскаю с собой.
— Школа фрау Тиссельгоф! — вскричал рыжий Зингер, в возбуждении переходя с идиша на немецкий. — Кто в Клайпеде не знал школу фрау Тиссельгоф? Вам очень повезло, герр Цацкес, — учиться в таком почтенном заведении. Я рад пожать вашу руку. А этот еврей, — он кивнул на так и не шелохнувшегося Фиму Шляпентоха, — тоже из Клайпеды?
— Таких в Клайпеде не держали, — отмахнулся Моня. — Он — из Вильно. Из довольно приличной еврейской семьи. Шляпентох. Не слыхали?
— Виноват, не припомню, — вежливо улыбнулся Зингер не подававшему признаков жизни Шляпентоху, — но не сомневаюсь, что это очень почтенная фамилия.
Воздав таким образом должное Шляпентоху, два нечаянных земляка продолжили беседу, и Моня наконец решился задать тот вопрос, который все время вертелся у него на кончике языка:
— Теперь скажите мне, уважаемый земляк, почему на вас немецкая форма и что вы делали в этом танке? Прежде, чем мы совсем замерзнем, я хотел бы удовлетворить свое любопытство.
— О, это история! — воскликнул Зепп-Залман Зингер и поведал им, под завывание русской вьюги, от которой их укрывал дырявый бок немецкого танка, свои удивительные похождения, способные приключиться только с евреем.
— Школа фрау Тиссельгоф! — вскричал рыжий Зингер, в возбуждении переходя с идиша на немецкий. — Кто в Клайпеде не знал школу фрау Тиссельгоф? Вам очень повезло, герр Цацкес, — учиться в таком почтенном заведении. Я рад пожать вашу руку. А этот еврей, — он кивнул на так и не шелохнувшегося Фиму Шляпентоха, — тоже из Клайпеды?
— Таких в Клайпеде не держали, — отмахнулся Моня. — Он — из Вильно. Из довольно приличной еврейской семьи. Шляпентох. Не слыхали?
— Виноват, не припомню, — вежливо улыбнулся Зингер не подававшему признаков жизни Шляпентоху, — но не сомневаюсь, что это очень почтенная фамилия.
Воздав таким образом должное Шляпентоху, два нечаянных земляка продолжили беседу, и Моня наконец решился задать тот вопрос, который все время вертелся у него на кончике языка:
— Теперь скажите мне, уважаемый земляк, почему на вас немецкая форма и что вы делали в этом танке? Прежде, чем мы совсем замерзнем, я хотел бы удовлетворить свое любопытство.
— О, это история! — воскликнул Зепп-Залман Зингер и поведал им, под завывание русской вьюги, от которой их укрывал дырявый бок немецкого танка, свои удивительные похождения, способные приключиться только с евреем.