JК
Штирлиц, или Корейский вопрос :: Асс Павел Николаевич
Страница: 54 из 79Мюллер во Франции снимает порнографические фильмы, печатает порножурналы и открытки. В основном черно-белые, но есть и цветные.
– Что, негры с белыми? И с китайцами?
– Ну так! – засмеялся Айсман. – Мюллер теперь у нас большой человек!
– А главный-то кто?
– Ты не поверишь, но это Кальтенбруннер. Говорят, он совсем не постарел. Правда, лично я его никогда не видел, ни в Рейхе, ни здесь…
– Я тоже, – сознался Штирлиц.
– Говорят, он сделал себе операцию по омолаживанию организма и не стареет, – доложил Холтофф.
– И сколько вас тут, немцев?
– Около сорока. Во время войны большинство из наших были в «Гитлерюгенде», а некоторые вообще еще пешком под стол ходили. Молодежь! – Айсман сосчитал по пальцам. – Да точно, если посчитать меня за двоих, то будет ровно около сорока человек! А если посчитать тебя, Штирлиц, меня и Бормана – можно сказать, что все сто! Мы, зубры старой закалки, каждый стоим двадцати человек!
– Отлично, – сказал Штирлиц. – К черту Кальтенбруннера! Заговор возглавлю лично я! Хватить тянуть кота за хвост!
– Хайль Штирлиц! – вновь завопили эсэсовцы, как заведенные.
– Правильно! – подхватил Борман. – Хватит на кофейной гуще гадить!
Борман только что вернулся из задних комнат, уже облаченный в эсэсовский мундир. Он сел между Айсманом и Холтоффом, и, глядя на них, Штирлиц испытал приступ сентиментальности.
– Что, негры с белыми? И с китайцами?
– Ну так! – засмеялся Айсман. – Мюллер теперь у нас большой человек!
– А главный-то кто?
– Ты не поверишь, но это Кальтенбруннер. Говорят, он совсем не постарел. Правда, лично я его никогда не видел, ни в Рейхе, ни здесь…
– Я тоже, – сознался Штирлиц.
– Говорят, он сделал себе операцию по омолаживанию организма и не стареет, – доложил Холтофф.
– И сколько вас тут, немцев?
– Около сорока. Во время войны большинство из наших были в «Гитлерюгенде», а некоторые вообще еще пешком под стол ходили. Молодежь! – Айсман сосчитал по пальцам. – Да точно, если посчитать меня за двоих, то будет ровно около сорока человек! А если посчитать тебя, Штирлиц, меня и Бормана – можно сказать, что все сто! Мы, зубры старой закалки, каждый стоим двадцати человек!
– Отлично, – сказал Штирлиц. – К черту Кальтенбруннера! Заговор возглавлю лично я! Хватить тянуть кота за хвост!
– Хайль Штирлиц! – вновь завопили эсэсовцы, как заведенные.
– Правильно! – подхватил Борман. – Хватит на кофейной гуще гадить!
Борман только что вернулся из задних комнат, уже облаченный в эсэсовский мундир. Он сел между Айсманом и Холтоффом, и, глядя на них, Штирлиц испытал приступ сентиментальности.