Тоже книга   ::   Кнышев Андрей Гарольдович

Вот далеко неполный перечень букета болезней, от которых исцелил коктейль минвод Коктебеля́:

здесь лечат страдающих:

малярией,

неправильным прикусом,

сепсисом пуповины,

сглазом,

блаженностью,

пляской святого Витта,

синдромом Альцгеймера,

грыжей Шморля,

рожей профессора Потапова,

воспалением хитрости,

тихим сапом,

политической близорукостью,

шалгемой,

прихлюстом,

внезапным встрепетом,

майской вопью,

ломотой,

сухоткой,

чесоткой, усушкой и утруской,

пе́ремедью,

гнойным бзиком,

глопотомой,

ябединым хнырсом,

туфтофолой,

хроническим свербитом,

гнусным агаканьем,

коленной подзадью,

сопелью весенней,

нечаянным ветрогоном,

геенной припоминухой,

юрайским гиппом,

мочеточным ударом в голову,

бубонами, угрями, цыпками,

инклюзивной порнухой,

кишмячной кишеллой,

несварением яичек,

расхряслостью среднего уха,

свищом макушечным

и многими, многими другими.

В 1914 году под Кривым Таганрогом в клозете императорского литерного был обнаружен едущий в Коктебель зайцем Орехов-Зуй. Остаток пути он проехал уже зачепившись подтяжками за буфер, по левому рельсу на правой пятке, смазанной бараньим жиром. Так и доехал он, безвестный, босоногий, с батоном финского сервилада подмышкой и орехом за щекой. С тех пор Зуя здесь знают все. Его бил каждый.

Некогда кустистые, а ныне поджарые лысоватые холмы, напоминающие чем-то горы Эстремадуры, облюбовали планеристы. Около 1500 разбивается их здесь ежегодно. Вот почему на одном из холмов в братской могиле покоится прах местной тёлки-рекордистки Нюры, погибшей от руки предателя, пастуха Максима Бруцелёза, подрезавшего стропы её дельтаплана.

А на соседнем холме с отметкой «Высотка 54» в тени под ракитой, подложив под голову томик Жуковского, а под ноги — том своих стихов, чтобы было повыше, — Шалтырин любил слушать, как в листве кроны чирикают воздушные поцелуйчики, — коих прикармливал он засахаренными фигами.