JК
Триумф великого комбинатора, или Возвращение Остапа Бендера :: Леонтьев Борис
Страница: 298 из 365Вы арестованы!
– О, этим немало сказано! Но больше звона, чем смысла. Необходимость, товарищ чекист, ломает законы.
– Чего, чего?
– Пойдем, я тебе все объясню без гнева и пристрастия!
После нескольких, не заслуживающих особого внимания процедур и ненавистного хрипа: «Далеко не уйдешь, тебя падла вся...», товарищ капитан отключился.
– Все! Занавес! – Остап залихватски сплюнул. – Укатали сивку крутые горки! Сыграно прекрасно, вот только в финале немного облажались. Но Москва – это далеко не центр мироздания! Будем считать, что настало время антракта. Заседание продолжается!
Но прежде чем опустить занавес, Остап подхватил стонущего Ишаченко и, не оглядываясь, поволок его во двор. Здесь он достал из портфеля бутылку «Черноморского хереса», влил ее содержимое в глотку капитана, весело похлопал его по щеке и прощально воскликнул:
– Россия, тебя, сволочь, никогда не забудет! Ты останешься в ее памяти ослом навеки веков.
Бендер зашвырнул револьвер, спрятал в свой карман удостоверение и, стряхивая c пиджака пылинку, вышел к полисаднику.
– Картина битвы мне ясна: осел к вечеру очухается, – задумчиво отметил он. – Значит, у меня есть что-то около десяти часов...
Остап оглянулся по сторонам и каким-то седьмым чувством уловил за спиной чей-то взгляд.
Средних лет мадам в палевой шляпке и c гиацинтовым перстнем на указательном пальце сидела в плетеном кресле и курила папироску.
– О, этим немало сказано! Но больше звона, чем смысла. Необходимость, товарищ чекист, ломает законы.
– Чего, чего?
– Пойдем, я тебе все объясню без гнева и пристрастия!
После нескольких, не заслуживающих особого внимания процедур и ненавистного хрипа: «Далеко не уйдешь, тебя падла вся...», товарищ капитан отключился.
– Все! Занавес! – Остап залихватски сплюнул. – Укатали сивку крутые горки! Сыграно прекрасно, вот только в финале немного облажались. Но Москва – это далеко не центр мироздания! Будем считать, что настало время антракта. Заседание продолжается!
Но прежде чем опустить занавес, Остап подхватил стонущего Ишаченко и, не оглядываясь, поволок его во двор. Здесь он достал из портфеля бутылку «Черноморского хереса», влил ее содержимое в глотку капитана, весело похлопал его по щеке и прощально воскликнул:
– Россия, тебя, сволочь, никогда не забудет! Ты останешься в ее памяти ослом навеки веков.
Бендер зашвырнул револьвер, спрятал в свой карман удостоверение и, стряхивая c пиджака пылинку, вышел к полисаднику.
– Картина битвы мне ясна: осел к вечеру очухается, – задумчиво отметил он. – Значит, у меня есть что-то около десяти часов...
Остап оглянулся по сторонам и каким-то седьмым чувством уловил за спиной чей-то взгляд.
Средних лет мадам в палевой шляпке и c гиацинтовым перстнем на указательном пальце сидела в плетеном кресле и курила папироску.