JК
За спичками :: Лассила Майю
Страница: 197 из 202Первым делом Ихалайнен подошел к колодцу, зачерпнул воды, хлебнул и заорал:
— Ах ты, проклятущий черт Кенонен!
В сердцах Антти ударил ногой по пустой бочке, и она разлетелась в куски. Потом он взял топор и пошел в лес рубить дрова. Он рубил там все, что попадало ему под руку. И наконец, подойдя к своей заветной соске, стал и ее рубить. Он прямо с бешенством набросился на эту сосну, как будто она была самим Тахво Кеноненом. Он страшным голосом кричал на нее:
— А-а, ты хочешь тут у меня торчать всю свою жизнь, чертова карга!
И он хлестал топором по сосне так, что только щепки летели.
С шумом упало толстое дерево, и Антти, жаждущий мести, стал издеваться над ним:
— О-о-ох! Хо-хо! — рявкнул он и ударил топором по срубленному бревну так, что весь топор ушел в дерево по самое топорище.
Потом Антти опять стал рубить вокруг себя.
Он оставался в лесу до самой ночи.
Тем временем женщины внесли все вещи в дом, отругали Вилле Хуттунена и скорняка Куккокена за их вранье. Потом они сами переругались между собой и, наконец, затопили баню.
Антти вернулся, молча поужинал и пошел в баню.
Он долго парился там, как бы назло бабам. Он отмахал свой веник до того, что в руках у него остались только одни прутья. Он швырнул их об стену и гаркнул:
— Черт!
Потом он, напустив пару, долго сидел, сердитый и неподвижный.
Опять ему вспомнился колодец. Ковшом он зачерпнул воду из ушата, сперва понюхал ее, потом хлебнул и снова почувствовал вкус смолы. И тогда он снова заорал:
— О, чтоб его, проклятущего Кенонена! Перетру я его кости в порошок!
Он схватил ковш и с силой хватил его об стену.
— Ах ты, проклятущий черт Кенонен!
В сердцах Антти ударил ногой по пустой бочке, и она разлетелась в куски. Потом он взял топор и пошел в лес рубить дрова. Он рубил там все, что попадало ему под руку. И наконец, подойдя к своей заветной соске, стал и ее рубить. Он прямо с бешенством набросился на эту сосну, как будто она была самим Тахво Кеноненом. Он страшным голосом кричал на нее:
— А-а, ты хочешь тут у меня торчать всю свою жизнь, чертова карга!
И он хлестал топором по сосне так, что только щепки летели.
С шумом упало толстое дерево, и Антти, жаждущий мести, стал издеваться над ним:
— О-о-ох! Хо-хо! — рявкнул он и ударил топором по срубленному бревну так, что весь топор ушел в дерево по самое топорище.
Потом Антти опять стал рубить вокруг себя.
Он оставался в лесу до самой ночи.
Тем временем женщины внесли все вещи в дом, отругали Вилле Хуттунена и скорняка Куккокена за их вранье. Потом они сами переругались между собой и, наконец, затопили баню.
Антти вернулся, молча поужинал и пошел в баню.
Он долго парился там, как бы назло бабам. Он отмахал свой веник до того, что в руках у него остались только одни прутья. Он швырнул их об стену и гаркнул:
— Черт!
Потом он, напустив пару, долго сидел, сердитый и неподвижный.
Опять ему вспомнился колодец. Ковшом он зачерпнул воду из ушата, сперва понюхал ее, потом хлебнул и снова почувствовал вкус смолы. И тогда он снова заорал:
— О, чтоб его, проклятущего Кенонена! Перетру я его кости в порошок!
Он схватил ковш и с силой хватил его об стену.